Естественно лекарство от Рака ещё не изобрели, разве что тот самый шизик из Гамбурга. Он сказал, препарат необходимо вводить внутривенно. Может быть, он врал, но в любом случае другого исцеления нет. Настало время попробовать.
Мой сын жил совсем рядом с моей основной квартирой — всего в квартале. Он жил там один в течение шести лет, после автокатастрофы, в котором погибла его мать (но не моя жена; на жену времени не хватало), а последняя наша встреча состоялась целых четыре года назад…
Я открыл дверь своим ключом и вошёл внутрь, прикрыв «металлическую преграду». Перед мной раскрылся длинный коридор поворачивающий в две стороны (одна — на кухню и ванную, другая — в ещё одну ванную-туалет и жилую часть пятикомнатной квартиры).
Обстановка стояла весьма тихая, но напряжённая (мой сын редко когда находился в тишине да и в покое вообще, поэтому, скорее всего, мёртвый гул мог быть только без него, но не на этот раз) — чувствовалось что-то жуткое, дикое и очень опасное, словно в логове у людоеда.
Я достал «ЧЗ-85» (чешский пистолет с хорошими отзывами, например, хорошая пробивная способность с 500–518 Дж. дульной энергии, ЧЗ — чешска зброёвка; «Беретта 93R» «легла» рядом со спятившим учёным, а новый ствол опять-таки из дома) и направился медленно и осторожно в сторону кухни. Сделав пару шагов и скрывшись за углом, раздался громкий и противный скрип за тем же самым углом. Я обернулся, точно зная, что за углом кто-то есть и, очевидно, этот кто-то вооружён, как и (помню похожий случай, когда в таком положении пришлось простоят аж два часа, не дёргаясь и даже не дыша глубоко — нетрудно догадаться, кто тогда выиграл, но с того времени прошло пять лет, а в моём возрасте всего лишь месяц оказывает немалое влияние).
Послышался звук движения, резкого, молниеносного. Я ответил тем же, высунув ствол и приготовившись дёрнуть за крючок, и увидел… хитрую спокойную «волчью» физиономию, как свою двадцать лет назад.
«Что, хочешь батю продырявить?»
Это был мой сын, тычущий в своих пистолетом-пулемётом «ВИХРЬ» (укороченный вариант специального автомата «Вал»; калибр 9 мм с использованием специальных (СП-5 и СП-6) патронов, не говоря уже о пробивных способностях — на дистанции в 150 метров эта штуковина пробивает блок двигателя автомобиля, так что в случае попадании пули в мою голову с такого расстояния, мозги бы разлетелись во все стороны; Кстати, для тех, кто не знает — сделано в России). Вот такая вот жизнь у нас, когда двое близких людей чуть не укокошили друг друга от радости.
После создавшегося напряжения наступила быстрая разрядка: мы одновременно, как с цепи сорвались и обнялись, хлопая друг друга по спине и чуть ли не крича при взаимных речевых репликах: «Давно не виделись!»
«Целых четыре года!»
«Чего, спрашивается, не приезжаешь?»
«Работа собачья…»
«Так бросай её к чертям!»
«Уже бросил…» — после сказанной мной фразы сын отодвинулся от меня и посмотрел прямо в глаза с полным недоумением, не поверив своим ушам, а потом переспросил: «Бросил?»
«Да, бросил. Надоело».
«Ничего не пойму… Убежал что ли?»
«Ну да».
«Мы оба прекрасно знаем, что тебя найдут…»
«Никто не живёт вечно, но знаешь, в любом случае, свою задачу я хоть немного выполнил…»
«Что ты имеешь в виду?»
Я достал ампулу с лекарством: «Это должно помочь (на самом деле мои сомнения относительно этого равнялись 100 процентам, но лучше «поселить оптимизм в родных краях»)».
«Это ещё чё за хрень?»
«Лекарство».
«От Рака нет лекарств».
«Теперь есть», — не успел я закончить свою часть диалога, как «сын Фауста» зашатался и собрался падать — это не было потерей сознания от счастья, это один из следствий болезни.
На посошок
21 августа 21:47
У сына случился обморок на целых шесть с лишним часов. В один день — это мало, а если так каждый день? И меня постоянно «убивало» именно то, что помимо потерей сознания у него происходят жуткие головные боли и потемнения в глазах.
«Сколько я спал?» — спросил он, открыв веки.
«Шесть-семь часов».
«Да…»
«Ну, в общем…»
«Я недавно был у доктора… Он сказал, что мне осталось жить максимум шесть месяцев…»
«Шесть месяцев? — сказанная фраза ещё сильнее подтолкнула меня к тому, чтобы узнать сработает ли лекарство — рисковать в любом случае можно немногим. — Ээээ… В общем, вот лекарство».
«Введи его, пожалуйста».
К этому времени шприц уже был приготовлен, и я без труда сделал инъекцию: «Ну, что полегчало?»
«Ни черта…»
«Ну, и правильно… Не всё же сразу… — мы одновременно рассмеялись от души. — Давно я не смеялся».
«Взаимно… и, если честно, мне абсолютно надоело жить, как нарик: тут помню, тут не помню».
«А мне и подавно, разглядывая вокруг одних дебилов и садистов с большими глазами, вылезающими из орбит от страха или жестокости».
«Кстати, знаешь у кого самые большие глаза в мире?»
«Ну… Эээ… Нет, не знаю…»
«У страха».
«А. Ясно. Хорошая загадка».
«А с чего это ты вдруг решил свалить из организации?»
«Надоело».
«Да, ладно, тебе надоела такая жизнь ещё 15 лет назад».
«С чего ты взял?»
«Ну, что я тебя не видел: ходишь, как измученный и уже даже не знаешь, на кого какими глазами смотреть».
«Вообще-то, ты прав».
«Я, если честно, не знаю, как можно носиться, как угорелый при такой работа да в ещё и в 47 лет…»
«Вот и я не знаю… Да… Как ты тут упражняешься во всяких искусствах?»
«Ну, ты знаешь стреляю я хуже тебя…»
«Ну, сколько выбиваешь с 50 метров из пистолета за 10 выстрелов?»
«Обычно, 3–4 в яблочко, остальные — куда придётся… Ты знаешь, я больше люблю гранаты и море пуль…»
«Море пуль — либо для устрашения, либо для выпендрёжа… Ну, ладно, а насколько бросаешь свою чёртову гранату?»
«Ф-1 на 60 метров, РГД-5 на 80».
«Да, это рекорд. Мне дай бог на тридцать кинуть. Староват уже стал…»
«Для такой работы — да, а вообще, я тебе уже говорил, что и 50 с лишним — ещё зрелость, вот 70 — это срок».
«Сказал бы ты последние слова при моих «коллегах», все бы уже лежали на полу от смеха».
«Если бы я увидел твоих коолег, они бы уже лежали на полу от смерти…»
«И ты с ними».
«Да, мне по фигу».
«Ну, ладно, чем ещё занимаешься?»
«Изучаю технику выживания в экстремальных условиях. Экваториальные леса, например, пустыня…»
«Молодец…
