сделал я вид, что не понял на счет чего он кхекает, не нравится ему наш разговор. Но так уж сложилось, что секретов у нас от него нет, бабушка не все о наших делах знает, а вот деда мы в курсе всегда держим. Разве что про предстоящий сюрприз не говорили, но тут пустословием просто не хотели страдать, да и раньше времени обнадеживать его тоже не дело. В остальном же секретов, кроме моего иномирного происхождения, у меня от него нет. — Пусть эти вояки сами справляются, в следующий раз вежливей будут себя вести.
Кхе, — вот теперь кхе вполне себе одобрительно прозвучало.
Дольше поговорить не получилось, еле успел узелок с продуктами в заплечный мешок убрать, да Шарпса перезарядить, а то он в чужих руках побывал и в таком состоянии доверия уже не вызывал.
За мной пришли.
В дом ввалился относительно молодой, лет двадцати пяти, незнакомый мне казак, осмотрел нас насмешливым взглядом, задержав его на Зине.
Кхе.
Мельком глянув на деда, он еще раз бросил взгляд на мою сестру, уже вполне себе округлившуюся в нужных местах, перевел взгляд на меня и мотнул головой в сторону двери.
— На выход, проводник, — пренебрежительно усмехнувшись, он сразу же и вышел.
Да уж, совсем я отвык от такого отношения. Местные нашу семью знают и такого пренебрежения в последние годы никто себе не позволяет. А вот эти пришлые казаки… посмотрим, как они в деле себя покажут и кто на кого потом будет пренебрежительно глядеть.
— Егорка…
Еле вырвался. Братья, лицом потемневшие, на себя женщин взяли, а то те снова в слезы, в меня вцепились и отпускать не хотели. Но идти надо, а то благородие снова гневаться будет, а его «собачка» за саблю хвататься.
Как в воду глядел.
Стоило выйти из дому как меня сразу же к офицеру повели, что с унтерами чуть в стороне от остальных казаков стоял.
Пока шел, осмотрелся: казаки, лошадей отогнав к лесу и оставив с ними несколько человек, уже полностью готовы к выдвижению были. Оружие, нагайки, сабли, но все равно, как-то слабенько они готовы: или у них с собой запасов и не было, или просто даже мысли не допускают, что может придется несколько дней по следу идти. Наверное, рассчитывают быстро управиться.
— Слушай меня внимательно… Егорка Ович — подпоручик видимо только узнал, как меня зовут, так как до этого он ни к кому из моей семьи по имени не обращался. — Слушай и запоминай! Нет никаких нескольких путей, о которых ты мне говорил. Есть только одно направление и одна дорога, которая нас к похитителям выведет.
Н-да, теперь понятно, почему они все налегке, с таким-то настроем. Я думал подпоручик уже успокоился, адекватно мыслить начал, а он похоже по жизни неуравновешенный. Поэтому его, наверное, на край империи и отправили, нам на голову. Вон, говорит и снова морда у него краснеть начала, а глаза от злости блестеть.
— Если же ты вдруг вздумаешь дурака валять, по лесу нас впустую водить и потом заявить, что не нашел следов, по другой тропе бандиты пошли… Если похищенных детей мы не освободим…
«Да он совсем больной! — дошло вдруг до меня, при виде того, как подпоручик от накатившего на него бешенства слюни разбрасывать начал. — Может и правы были братья, и стоило их в лесу всех похоронить».
— … я всю твою поганую семейку выпотрошу и здесь в округе по деревьям развешаю. Ты меня понял?
— Понял.
Вроде и ответил спокойно, но видимо что-то такое у меня в глазах отобразилось, что унтер-офицер Анисим снова за саблю схватился. Потом мельком видел, как он с вызвавшим меня из дома казаком пошептался и тот ко мне буквально прилип, ни на шаг от себя не отпуская.
Няньку приставил, чтобы в лесу с их благородиями несчастный случай не произошел. Но зря волнуется, я так подставляться не собираюсь, тем более тогда, когда моя жизнь, с появлением в ней нефрита, столь крутой поворот сделала. Мы чуть погодя с этим припадочным офицериком тишком встретимся, вспомню свои былые иномирные времена, когда приходилось такими делами промышлять.
Но это было чуть погодя, а пока, я первым во главе полусотни пошел, указывая направление. Рядом бородатый урядник пристроился…
— Не бери близко к сердцу, — принялся он меня успокаивать.
Он то как раз из местных здесь, пусть и в Раздольном живет, но про нашу семью наслышан и на ровном месте отношения портить не хочет. Так как эти пришлые дальше пойдут, а ему еще здесь жить, и кто знает из-за какого куста гостинец прилететь может.
— Сейчас все на нервах, а этот молодой, выслужиться хочет, вот и рвет… — оглянувшись назад, как и я тоже, в этот момент Анисима с казаком шепчущихся и приметил, он закончил: — рвение проявляет. Господина мы непростого в ссылку сопровождаем, паря, из высокородных. А дети эти, его жене племянницами приходятся, сиротами остались, они их себе на воспитание и взяли. И вот, их столь нагло похитили, что… эх, — махнул он рукой. — Полетят погоны теперь, да отставки начнутся.
— Это я все понимаю, — посмотрел я на урядника. — Но неужели нельзя было просто объяснить и попросить? Неужто мы бы отказали в таком деле. Зачем же старика, да еще и одноного, бить сразу?
Урядник не ответил, снова махнул рукой досадливо, да отстал. Зато ему на смену подсыл от Анисима пристроился. С этим разговоры разговаривать меня не тянуло, так что молча шел и думал: как поступить?
То, что стоянку «находить» сразу нельзя — это и Жульке нашей понятно. Мало того что подозрительно, так еще и выйдем мы к ней, как раз когда стемнеет. Ночной бой… нет, мне как-то все равно, что этих побьют и что похищенные «высокородные» дочки могут пострадать. После слов подпоручика переживать ни о ком из них не стану. Просто с этого неуравновешенного станется еще обвинить меня в том, что я их в засаду завел. И тут оправдывайся не оправдывайся, не трудно догадаться
