Книга Новый порядок (Часть II) - Александр Dьюк

— Добрый, — кивнул Юлиуш Яскер, оторвавшись от своего занятия и выпрямившись за прилавком. — Чем мо́гу по́мочь? — окинул он взглядом клиентку и ее спутника. Того — чуть дольше, и инстинктивно придвинул весы поближе к себе. — Что беспокоит? У ме́ня есть средства от всех болезней, известных и е́ще не открытых.

Говорил он почти чисто, в отличие от Геллера, но, как и Геллер, делал характерные ударения в словах, отчего речь обладала своеобразными интонациями, которые Даниэль на дух не переносила. Они навевали очень неприятные воспоминания.

— Интересно, — похлопала глазами чародейка. — Это как же?

— А очень просто, майнедаме, — улыбнулся аптекарь, — нет та́ких болезней, у́же не известных медицине. Просто не́ всем дали названье.

— О, — выпятила губы Даниэль. — Как же тогда их лечить?

— Лучший способ леченья — неболенье, — порекомендовал Яскер.

— Действительно, — кивнула чародейка, — очень мудрый совет, непременно воспользуюсь им, спасибо.

— Может, все-та́ки спе́рва скаже́те, за ка́ким лекарством вы пожалова́ли ко́ мне? — вежливо спросил аптекарь и вновь покосился на сигийца, неподвижно застывшего рядом с Даниэль. — Или… вам требуе́тся средство для укрепленья счастливе́го брака?

— Нет-нет, благодарю, — потупила взгляд та. — Мы счастливы и без брака. И будем еще счастливее, — она подняла на аптекаря глаза, мило, невинно улыбнулась, — если вы окажете любезность и ответите на пару вопросов.

— Вопросов? — наклонил голову Яскер.

— Вопросов. Не беспокойтесь, ничего такого особенного, но за ответ я обещаю, — она чуть наклонилась к витрине. Аптекарь непроизвольно заглянул в вырез платья и подвигал кадыком, приглаживая плешь. — Обещаю приобрести у вас лучшее и самое дорогое средство для укрепления… — Даниэль наклонилась еще ниже и ближе к витрине, делая вид, что внимательно разглядывает что-то. — Нет, не брака. Для укрепления организма, — чародейка разогнулась, поправила выбившуюся прядку пшеничных волос. — У меня есть друг, которому нездоровится. Я бы хотела поставить его на ноги как можно быстрее.

— Что ж, — Яскер поправил ворот рубашки, — слуша́ю.

— Видите ли, я ищу одного человека, — Даниэль накрутила локон на палец. — Я… мы были с ним некогда очень близки, нам пришлось расстаться, но мы на прощание обменялись подарками. Так вот его подарочек вовсю уже топает ножками и спрашивает, где папа, — робко улыбнулась чародейка. — Я и рада бы ответить, но не знала этого. До недавнего времени. Совершенно случайно я выяснила, что похожего на него человека видели в вашей аптеке.

Юлиуш Яскер взглянул на странную пару по-новому и понимающе ухмыльнулся. В Анрии компания подобных мрачных, неразговорчивых типов была довольно обыденной. Слишком часто кому-то требовалось найти и вернуть кого-то по совершенно разным причинам. В целом это был почти легальный и прибыльный бизнес. И лучше с такими типами сотрудничать…

— В мо́ей аптеке бывает много лю́дей, — сказал Яскер. — Думае́те, я кажде́го спрашива́ю о нелегкой су́дьбе?

— Нет-нет, конечно же, нет, — забеспокоилась Даниэль. — Но я уверена, этого человека вы должны знать. Он у вас часто бывает, насколько я поняла.

— У ме́ня много постоянных клиентов. Как е́го зо́вут?

— Вряд ли он вам представился, — вздохнула чародейка. — По крайней мере, настоящим именем. Но я убеждена, вы сразу поймете, о ком я говорю. Это высокий голубоглазый блондин, очень привлекательный и ладно скроенный. Думаю, он часто ходит в темных очках.

Аптекарь почти не изменился в лице. И даже задумался, честно перебирая в памяти всех своих постоянных клиентов.

— Не́ знаю таке́го, — признался он сочувственно. — Нико́гда не видел. Простите, майнедаме, я не зна́ток му́жской красо́ты, а блондинов во́круг много.

— У него есть еще одна особая примета, — сказала Даниэль, глядя куда-то в сторону банок. — Ожог левой половины лица.

На этот раз Юлиушу выдержка не помогла, но спасло то, что чародейка повернулась к нему слишком поздно. Почти слишком поздно.

— Нет, майнедаме, — покачал головой аптекарь, поправляя ворот. — Та́ких у ме́ня нико́гда не было. Я бы точно запомнил.

— Лжешь, — сказал сигиец, и аптекарь вздрогнул от неожиданности, взглянул на него. На миг показалось, что глаза мрачного типа как-то подозрительно сверкают голубоватым светом из-под шляпы.

— Простите?

— Ты лжешь.

Аптекарь гордо выпрямился, заложил ладонь между пуговиц жилетки.

— Не́ лгу, — твердо заявил он. — Я не́ знаю та́ких. Если бы знал — ска́зал.

Сигиец вскинул правую руку. Даниэль среагировала молниеносно: вложила в его еще раскрытую ладонь свою, кое-как обхватила второй рукой и дернула книзу. Аптекарь посмотрел на обоих с недоумением.

— Не сомневаюсь, — заверила Даниэль, неловко улыбнувшись, и потянула руку сигийца к полу, наваливаясь на нее всем весом. — Ну что ж, c’est la vie, — чародейка сдула со лба прядь волос. — Видимо, меня ввели в заблуждение.

— Очевидно, — растерянно буркнул Юлиуш Яскер.

— Прошу прощения за беспокойство, — Даниэль сплела пальцы с пальцами сигийца. — Что насчет какой-нибудь микстуры или настойки?

— Опиши́те симптомы, майнедаме, — все еще раздумывая над странностями поведения этой парочки, попросил аптекарь.

— Посмотрим… — Даниэль задумчиво приложила палец правой руки к губе. — Занудство, раздражительность, вечное недовольство, невыносимый характер, видит жизнь только в черном цвете…

— Простите, майнедаме, — виновато развел руками Яскер. — Бо́юсь, тут современна медицина бессильна.

— Очень жаль. Тогда просто что-нибудь для бодрости духа.

Когда Даниэль и сигиец вышли из аптеки, чародейка полной грудью вдохнула горячий воздух раскаленной на солнце Анрии. Он показался гораздо свежее и приятнее аптечного духа. Чародейка покрутила перед глазами флакончик каких-то капель, которые Юлиуш Яскер прописал капать дважды в день после еды, и спрятала в ридикюль. Повернулась к сигийцу, глянула на него снизу-вверх.

— Я же просила, — недовольно проворчала чародейка, — просто стой и делай то, что у тебя получается лучше всего, — молчи!

Сигиец глянул на дверь аптеки через плечо.

— Он солгал.

— Да что ты! — фыркнула Даниэль. — И как я сама не поняла?

Сигиец задумался над вопросом, но быстро сообразил, что это очередная ирония или шутка, или еще какая безынформативная трата слов, и проигнорировал его.

— Почему ушли, не добившись от него правды? — спросил он.

— Потому, — отрезала Даниэль, но почувствовала, что натолкнулась на полнейшее непонимание, и цокнула языком, жеманно закатив глаза. — Потому что нельзя раскладывать людей на столе и резать им пальцы, если они говорят неправду.

Проходивший мимо горожанин опасливо покосился на странную парочку. Даниэль послала ему вслед очаровательную улыбочку.

— То есть иногда можно, — продолжила она лекцию, — когда в экстренном случае нужно добиться признания и это вопрос жизни и смерти… но нужно понимать разницу, когда можно, а когда нельзя.

— Ты понимаешь? — спросил сигиец, внимательно выслушав.

— Да.

— Тогда почему ушли?

Даниэль раскрыла рот для очередной порции объяснений, но вдруг сердито насупилась и уперла руки в бока.

— Так, знаешь, что? — погрозила она. — Ты мне эти штучки брось! Я на них не поведусь. Ушли, потому что я так сказала, достаточно?

Этого явно было недостаточно, но сигиец не стал продолжать расспросы.

— Это неразумно, — сказал он.

— Более чем разумно, — возразила Даниэль. — Неужели этот Бруно и тот кабирец тебя ничему не научили? — возмутилась она.

— Научили. Но не все оказалось полезно.

Чародейка безнадежно махнула рукой.

— Скажи-ка, полезный мой, ты хорошо его запомнил? — сменила она тему. — Ну то есть… ты понял.

— Да.

— Отлично! — радостно воскликнула Даниэль. — Пойдем поищем какое-нибудь кафе, — и подала сигийцу локоть.

Сигиец никак не отреагировал.

— Зачем? — спросил он.

— Затем, чтобы в нем есть, — раздраженно и обиженно процедила чародейка. — Я голодная, я не ела с вечера. Думаешь, стану я травиться теми помоями, которые Геллер месит каждый день?

— Они питательны.

— Ага, — криво ухмыльнулась Даниэль, не скрывая возмущения, и принялась загибать пальцы: — А еще от них несварение, изжога, тошнота и, excusez moi, с самосмывного отхожего места модели сколько-то там цифр день можно не слезать. Нет уж! Нравится тебе — вот и травись. А я за пару пирожных убить готова.

— Зачем, если проще обменять их на деньги?

Даниэль подула на челку, еле сдерживаясь, чтобы не припомнить одно или несколько метких выражений Эндерна.

— Пойдем, — настойчиво потянула она сигийца за рукав плаща, — я тебе объясню.

V