Книга Крыса - Лариса Цыпленкова

Правда, перед сном я пополнила запас орехов в домике, перетащив их из миски… и ещё поела. Да что ж такое⁈ Никогда на меня не нападал такой жор, ни в крысином, ни в волчьем облике. Вроде бы за последние дни я не потолстела, даже, пожалуй, растрясла жирок, несмотря на то, что ем, ем и ем. Наверно, стоит приналечь на мясо, птицу, яичный белок? Или пробраться на поварню АМИ и поесть в человеческой форме? Изменение тела не проходит бесследно и требует различных веществ, а я меняю облик по несколько раз в сутки. Кажется, сингарский целитель Му кормил разные группы крыс разной едой и получил интересные результаты. Конечно, исследования он проводил ради блага людей, но мне бы не повредило изучить ход и результаты его экспериментов с точки зрения крысы… и продумать себе диету. Посоветуюсь с мэтром Сидом при первой же возможности! Порешив так, я с чистой совестью и полным желудком уснула.

Сон мой нарушили горничная, открывшая дверь, и двое немолодых уже мужчин, тяжело топавших и затащивших в апартаменты увесистый на вид резной сундук, сбитый из темного дерева, в бронзовых литых накладках. Сундук поставили к стене у двери, горничная положила на него письмо, и люди ушли, а я совершенно проснулась: любопытство не позволяло ждать возвращения хозяйки. Тем более, узы не обещали её скорого прихода. Метнувшись через гостиную, я взобралась по резьбе на крышку и обследовала письмо. Резким, с заметным наклоном влево, почерком было написано: «Дочери моей Вивьенн Армуа». Ишь ты, как официально! Письмо было, разумеется, запечатано; на дорогом киноварно-красном воске красовался щит в дубовых листьях, по которому бежал хорёк… или горностай? Четыре буквы на верху щита: «MMQF». Я невольно проговорила вслух знаменитый девиз: «Malo mori quam foedari» — «Скорее умру, чем запятнаю себя».

Теперь понятны две вещи: почему Вивьенн так хотела в фамильяры именно горностая, а ещё — что я всё ещё тёмная деревенщина, раз не поняла сразу, из какой семьи моя хозяйка, не связала семейное имя и титул. Вивьенн Армуа — дочь Лостена Армуа, герцога Дерри. Того самого, который в молодости служил на южной границе и во главе гвардейского конного полка встал поперёк глотки внезапно напавшим на нас кочевникам. Полк занял Сухое ущелье, узкий проход с засушливых равнин к пойме Са-Дары, густо заселённой, щедрой на воду и урожаи. В ближайшие города и к основным войскам отправлены были птицы и гонцы с вестями, но на сбор войск нужно было время, и гвардейцы это время дали. Переговорщики степняков предложили юному полковнику уйти, увести людей, готовы были принести нерушимые клятвы, что отпустят их и не пойдут вдогон, а иначе грозились живьём содрать кожу со всех, кто выживет в бою. Дескать, все сдохнете грязной смертью. Тогда Лостен Армуа и сказал: «Умрём грязно, зато души будут чисты». Они и умирали. Две трети молодых дворян легли на серые валуны, никто не бежал. Сам полковник сражался в первых рядах, наравне с подчинёнными, и Сухое ущелье держалось трое суток, до подхода основной армии.

А после этого начали умирать уже кочевники: от катапульт и стрел, от мечей и копий регулярной конницы, от смертоносных заклинаний боевых магов, косивших врага сотнями, а после, когда варвары бежали, — от огня. Горящая степь — это страшно. Победа была несомненна, по самым скромным подсчетам погибли восемь из десяти захватчиков. Тогда по королевскому повелению роду Армуа изменили герб, поместив на щит горностая (символ чистоты) и поменяв девиз. Огромная честь, но, правду сказать, заплатил за неё полковник недёшево: правой рукой до локтя и хромотой на всю жизнь. Служить в войсках, конечно, уже не мог. Получается, пошёл на иную, гражданскую службу, и нынче — целый министр финансов. Не зря говорят, что талантливый человек талантлив во всём! Или нет? В воспитании дочери он как-то не преуспел. Когда кто-то заводил речь о герцоге Дерри, я ни разу не слышала, что он свысока относится к простому люду; о нём как раз говорили, как о добром и справедливом человеке, а его дочь таковой не назовёшь. Или, может, Вивьенн не в отца пошла? Всё-таки девочек воспитывают больше матери.

Утолив любопытство, насколько возможно, я вернулась в вольер, умылась и заняла наблюдательный пост в гамаке. Терпеливое ожидание моё было вознаграждено через час: вернулась Вивьенн. Увидев сундук и письмо, восторженно завизжала, как девочка при виде фарфоровой куклы. Мгновенно сломала печать, пробежала взглядом по тексту и завизжала вновь, кружась по гостиной и размахивая посланием.

— Сегодня! Сегодня же! Или Бер уйдёт сама, или её вышвырнет Учёный Совет! — радостно верещала Вивьенн. — Да хоть и останется на учёбе, неважно. После такого, если она проболтается про ту ночь, веры ей не будет. Скажу, что мстит за ошибку, и будет слово против слова. Кому поверит отец? Ах, уже боюсь!

Она расхохоталась взахлёб. Это что, ведьма хочет выглядеть чистенькой перед отцом и только ради этого подставляет Джосет? Простолюдинку действительно могут и вышвырнуть из АМИ, а если и оставят, Джосет будет опозорена в глазах адептов, а для сдачи экзаменов ей придётся прилагать куда больше сил, чем однокурсникам. Ну, стерва! Даже если Лостен Армуа суров к дочери, портить жизнь ни в чём не повинной девушке… Вот это по-настоящему грязно!

Вивьенн зарылась в сундук, доставая из него отороченные темно-коричневым мехом перчатки, кокетливую шапочку с тем же мехом, муфту, шёлковое бельё и домашние туфельки. Ворковала над коробкой с флаконом духов (на мой вкус, излишне сладких, но не мне ими пользоваться, к счастью), примерила длинные янтарные серьги, едва не сплясала при виде какой-то книги (непременно посмотрю завтра, что там такое!). А потом, наконец, достала шкатулку, простую деревянную шкатулку, в которой хранят и перевозят немагические и нечувствительные к магии ингредиенты, а следом — железный ящичек, как раз для особых ингредиентов. С мандрагорой? Если так, то там не пять скрупул, а несколько унций порошка; к дочери герцог Дерри не то, что не суров, а безмерно щедр!

Вивьенн сверила содержимое шкатулок со своим списком, и по сияющему лицу ведьмы, по тому, как фамильярские узы запели от её ликования, я поняла: да, полный набор. Сегодня ночью, в крайнем случае — завтра, адептки проведут ритуал, и Джосет должна будет обрасти шерстью. Ну-ну! Я злорадно хрюкнула, уткнувшись в гамак.

Довольная содержимым сундука, Вивьенн вызвала прислугу и велела разложить одежду в гардероб, а ингредиенты унесла