были счастливы. А значит, проследишь за выполнением этой просьбы. Да?
— Да! — радостно воскликнул он. — Конечно! Я готов служить верой и правдой!..
— Тогда будь внимателен, — я подалась вперед, добавила в голос несколько ноток таинственности и начала свой рассказ. — Мы с Себастьяном в один момент столкнулись с очень страшной задачей. Баланс — невероятно важная составляющая нашей жизнедеятельности, и выдержать его в этом мире непросто. Сейчас баланс расшатался, и мы стараемся делать все возможное, чтобы его восстановить. Но нам могут помешать.
— Кто?! — ахнул Томас.
— Люди, не желающие, чтобы все вернулось на круги своя, — твердо промолвила я. — Аномалий вокруг много, и нам с Себастьяном надо время, чтобы разобраться в причинах их возникновения и все наладить. Но если о том, что мы тут, узнают те, кому знать не надо, то о любой миссии по спасению мира можно будет успешно забыть. Нас просто уничтожат.
— А кому знать не надо?
— Никому, Томас. Никому не надо знать.
Он тяжело вздохнул.
— И что ж тогда делать?
— Мы должны вести себя тихо. Да, свадьба будет. Но она будет только для местных мертвецов и для нас с Себастьяном. Никаких приглашенных со стороны. Никакого излишнего хвастовства. Я очень прошу отнестись к этому серьезно и не ставить под угрозу и нас, и вас. Ведь от баланса в первую очередь зависит ваше существование!
Томас застыл, показывая, что он проникся всей серьезностью ситуации, а потом вкрадчиво, осторожненько так поинтересовался:
— А меню-то утвердить можно?
Мой тяжелый взгляд, очевидно, оказался невероятно красноречивым. Томас втянул голову в плечи, точнее, попытался уменьшить расстояние между шейными позвонками и весь немного подался вперед. Я решительно скрестила руки на груди и воззрилась на него, явно желая всем своим видом предупредить его: не надо пытаться действовать мне на нервы! Это все равно не сработает!
— Можно, — промолвила я, — утвердить меню. Но оно должно быть умеренным. И я не соглашусь, если там будет в огромных количествах невероятное сочетание сумасшедших блюд.
— Там все скромненько! — пообещал мне Томас и протянул очередной громадный список.
Первым делом я сосчитала количество блюд.
— Тридцать семь?! — моему возмущению не было предела. — Тридцать семь блюд?! Томас, я понимаю, что ты пытаешься устроить идеальный праздник, но это много.
— Но…
— Слишком много.
Томас тяжело вздохнул. Потом взглянул на меня и вздохнул еще тяжелее, очевидно, придя к разумному выводу, что его несчастный вид нисколечко не подействовал на меня, поинтересовался:
— А бутерброды можно посчитать как одно блюдо? Там с разными ингредиентами!
— Хорошо, посчитай как одно.
— Тогда тридцать три блюда!
— Это много, — возразила я.
— Но…
— Не больше десяти.
— Как?! — возопил Томас. — Десять — это… Десять — это невероятно мало! Это очень мало! Это безумно мало! — он попытался вздохнуть еще раз.
Получилось не очень натурально. Я напомнила себе о том, что скелеты ни дышать, ни вздыхать не должны, что хвататься за сердце им нет смысла, потому что сердца-то там нет, а все ощущения, если и присутствуют, то являются фантомными — эдакое следствие магического вмешательства, — и постаралась максимально здраво взглянуть на Томаса.
Шантажист умильно воззрился на меня и явно ожидал положительного решения по своему вопросу. Я серьезно кашлянула. Взгляд стал еще умильнее.
— Ну хотя бы тридцать! — взмолился Томас.
Я осталась такой же спокойной. Каменное лицо, кажется, могло испугать кого угодно. Томас убедился в том, что его попытки затрепетать отсутствующими ресницами прошли неудачно, склонил голую черепушку, примерился к моим ногам.
— Даже не думай падать, — сердито отрезала я.
— Двадцать пять, — решил идти на компромиссы Томас.
— Десять, — строго повторила я, хорошо наученная рынками и тем, как на них надо торговаться.
Томас собрался падать в обморок. Я оставалась неимоверно стойкой.
— Двадцать? — осторожно поинтересовался он.
— Пятнадцать, — решила сдаться я.
— Семнадцать?
— Ладно, — пришлось согласиться. — Пусть будет семнадцать.
Томас от радости аж подпрыгнул. Причем качественно так подпрыгнул, что аж долетел до потолка — а потолки тут были, надо сказать, достаточно высокие. Скелет ударился черепушкой о люстру, она опасно зазвенела, но вниз не упала. Сам же Томас даже вида не подал, что испытывает хоть какой-то дискомфорт. У меня возникло подозрение, что скелеты и вовсе не могут испытывать боли, но на каких-то остатках воспоминаний все-таки могут представить себе это ощущение и таким образом частично имитировать его. Наверняка Томасу хотелось таким образом добиться своего.
— Может быть, все-таки восемнадцать? — ласково уточнил он, глядя на меня так, как обычно маленькие дети смотрят на мам, требуя мороженое.
Я прикинула, до скольки Томас готов поднимать ставку, и решительно заявила:
— Никакого увеличения лимита. Семнадцать, и не блюдом больше. И я настаиваю на том, чтобы я сама определила, какое блюдо войдет в это меню.
Томас скривился. Я хмыкнула.
Кто б сомневался, что он собирался скомбинировать из пяти тортов один и в таком громадном виде установить его на стол!
Вооружившись пером, которое выдал мне скелет, и убедившись в том, что чернила там не смывающиеся, не исчезающие и не какие-нибудь еще хитро сделанные ушлым Томасом, я принялась ставить галочки напротив одобряемых наименований. Томас явно не обрадовался, когда прочь были убраны сразу несколько тортов, пара видов бутербродов с невероятно дорогими компонентами, а когда я поинтересовалась, откуда вообще взять средства на всю эту роскошь, он и вовсе стушевался.
— Ну так это, — Томас заморгал, — мы ж зарабатывали!
— Но ведь я просила не привлекать лишнего внимания…
— Так мы со своего, с огорода…
Я пробежалась взглядом по вычеркнутым пунктам.
— У нас на огороде растет лосось? — мрачно поинтересовалась я, тыкая пальцем в соответствующую позицию в списке.
Томас отвел взгляд.
— Ну, лосось не растет…
— И в реке соседней, я подозреваю, он тоже не плавает.
— Не плавает, — Томас явно решил, что согласиться проще, чем спорить со злой и несправедливой мной, опустил голову — потупить взгляд он не мог в силу отсутствия глаз как таковых, а магия с нужной задачей визуализации не до конца справлялась. — Зато там плавают карпы и караси!
— Ничего не имею против карпов и карасей, — усмехнулась я, — но жизненный опыт подсказывает мне, что они не дают черную икру.
— Но!..
— Вычеркиваем.
— А если…
— Вычеркиваем, — твердо повторила я и равнодушным росчерком пера лишила Томаса любых шансов добиться своего в этом споре. Он тяжело вздохнул, но справедливо рассудил, что всякие споры в данном случае были бы бесполезны. Вместо того, чтобы в очередной раз пререкаться, только опустил голову и сделал вид, будто окончательно смирился с моим решением.
Я еще раз пробежалась взглядом по меню, пересчитала пункты, которые оставила
