этому человеку, не теряй бдительности, даже если скажет, что передумал тебя убивать. Ты совсем не знаешь его мотивов. Ты его вообще не знаешь.
То, что он разливается соловьем, не делает его твоим другом или союзником. Вы вынуждены терпеть друг друга лишь временно. А потом… ты должна расправиться с ним первой. Первой нанести удар, даже если он придется в спину».
От всего этого на душе было паршиво.
– Ты кое-что забыл, – произнесла я тихо и, когда Фрид вопросительно изогнул брови, продолжила: – Ты причастен к гибели моих людей. Они были мне верны, они погибли за меня. Это ни капли не смешно.
Вспомнилась жесткая отповедь, когда он говорил, что если правитель слабый или глупый, он умрет. А в моем случае и остальных за собой потянет. До этого момента я старалась не думать о них, не вспоминать их лиц, но закрывала веки – и они приходили ко мне.
– Таков удел воина, – пожал плечами Фрид. – Я давно уже знаю, что своей смертью не умру.
Мне нечего было на это возразить. С одной стороны, он прав, с другой – все равно гадко.
– Считаешь меня бесчувственным бревном?
– Отчего же? Сегодня ты был даже слишком чувствительным, – в голову снова полезли воспоминания о его странном порыве. Стало трудно дышать, сердце забилось быстрее.
Мне показалось, или человек без стыда и совести действительно смутился? Опустил глаза вниз, а после перевел взгляд на огонь.
– Даже не знаю, что на меня нашло, – признался, по-прежнему не глядя на меня.
А если с ним творится то же, что и со мной?
Взгляд упал на его руки, обнаженные до локтей, – белая вязь татуировки отчетливо выделялась на загорелой коже. Она выглядела, как браслет очень дорогой и тонкой работы, и удивительно ему шла. Узор был толще, чем у меня, но и запястья у южанина намного шире. Когда он сжимал кулаки, сухожилия напрягались и отчетливо выступали под кожей.
И пальцы… Я задержала на них взгляд.
Сразу видно, что он всю жизнь не трактаты писал и не на лютне мелодии наигрывал. Хотя вот Улвис тоже был воином, но его руки были белыми и холеными, а пальцы – тонкими.
Я устыдилась своих мыслей. Дико было признаваться даже самой себе, что мне понравилось, когда южанин меня касался. Это было удивительно, учитывая, что я вообще ненавижу, когда меня трогают.
Ох, быстрей бы избавиться от этой дурацкой татуировки! Всю жизнь отравляет.
– Фарди? – позвал он негромко, и наши взгляды пересеклись.
Я смотрела на его лицо сквозь пламя, думая, что стоит возмутиться из-за очередного обзывания меня едой, но вместо этого захотелось расспросить его о юге. Там, где растет этот загадочный виноград, наверняка солнце светит весь год, море теплое, как парное молоко, а равнины зелены и плодородны. Там девушки носят открытые платья, им не нужно сражаться, чтобы выжить. Они могут позволить себе быть слабыми и есть сладости круглый год.
– Сколько тебе лет?
Вопрос застал врасплох.
– Не важно.
– А почему заикаешься?
– Не заикаюсь. Тебе послышалось, – я опустила взгляд. – Нам лучше не разговаривать о таких вещах. Не узнавать друг друга лучше. Это ни к чему.
Тишина. Только огонь негромко потрескивает.
– Еще недавно я бы с тобой согласился, но что если нам не удастся разорвать эту связь? Что тогда, Фардана? – южанин сверлил меня своими внимательными темными глазами, в которых плясали языки костра.
Я опустила голову и спрятала в ладонях лицо.
– Не знаю! Это будет крах всего.
Мы молчали некоторое время, я избегала смотреть на своего горе-мужа, но чувствовала его взгляд на себе. Наконец, он произнес:
– Я даже не второй сын, не третий, а только девятый, но у меня есть красивое поместье в Лурции – это южная провинция Этьюрдана. Оно стоит на берегу теплого моря, а вокруг – виноградные поля.
Я медленно подняла глаза. Фрид глядел открыто, откинувшись на стену пещеры и скрестив руки под грудью.
– Ты опять издеваешься, проклятый южанин?
Он пожал плечами.
– Почему же? Пытаюсь продумать дальнейшую тактику, если мы окажемся обречены друг на друга. Вряд ли твои подданные будут рады князю южанину, значит, заберу тебя с собой. Тебе понравится у меня на родине, вот увидишь.
– Замолчи! Или я придушу тебя, несмотря на заклятье. Даже если не получится снять его, я никуда с тобой не поеду, ясно? Нужен ты мне больно, – я фыркнула и отхлебнула горячей жидкости.
А сама думала – если даже у него, одного из младших детей в семье, есть собственное поместье с полями, то он, вероятно, из очень богатой семьи. Я отметила это вскользь, конечно. Без всякой задней мысли!
– Поговори со мной, Фарди, – вдруг попросил он совершенно искренне.
Я вскинула голову и посмотрела ему в лицо.
– Это был нелегкий день. Неплохо бы отдохнуть.
– Хочешь спать?
– Я да. А ты?
– Не очень. Здесь слишком скучно, – Фрид подтянул колено к груди и оперся на него локтем. Он смотрел на меня, чуть склонив к плечу голову. – Расскажи о себе.
Уже влез в мою жизнь, протоптался по ней, а теперь и в душу хочет залезть?
– Что ты рассчитываешь услышать?
– Все, что сама считаешь важным. Что-то о тебе настоящей.
Обо мне настоящей?
Я целую бездну времени ни с кем не разговаривала просто так. По душам, прячась от дождя в узкой холодной пещере. Наверное, с тех пор, как не стало брата. После того страшного события мама превратилась в живого призрака. Отец пытался вырастить из меня замену – жесткую и холодную, а друзей у меня не было. Были просто верные люди, но никого я в душу не пускала.
А сейчас вот сижу и собираюсь говорить… с врагом.
– Когда-то я любила лазать по скалам, – сказала первое, что в голову пришло.
– Почему?
– Свобода и опасность горячили кровь. Когда смотришь вниз и видишь под собой облака, хочется взмахнуть крыльями и улететь. А какие там рассветы и закаты…
Южанин слушал внимательно, а я не верила, что произношу эти слова. Будто кто-то другой, мечтательный и смелый, говорит вместо меня.
– Почему ты говоришь так, будто все это в прошлом?
– Потому что этого уже нет и не будет, – я пожала плечами и, пока южанин не продолжил любопытствовать, попросила: – Теперь твоя очередь. Расскажи мне про Сынов Огнеликого. Как ты оказался среди них?
Уже сидим и разговариваем, как старые друзья. А дальше что?
– В моей семье младшие сыновья становились храмовниками, учеными или шли служить в Орден. Такова традиция.
– Ты из аристократии?
– Можно и
