девушек. Богатый, красивый, он всегда умел обращать внимание женского пола на себя, ничего при этом не делая. И что только они не делали, но не получалось его совратить. Если уж он столько лет жил с Викой, то и не бросит уже.
— Бросит. Он обещал, — тихо шепчу, опуская глаза.
— Обещал! — Олег рассмеялся. Его смех больше походил на издевательский. — Много стоит слово мужика, когда он думает не головой, а сама знаешь чем. Что он тебе сказал? Дай угадаю. Что разведется? Что женится на тебе? Это все слова. Ты же умная девушка, Снежана. Все женатики такое говорят своим любовницам. А по факту делают единицы, — мне тошно от его слов. Он прав. Но я решила ему доверять. Я гордо подняла голову. Не позволю поливать Мишу грязью. Миша не такой. Он человек слова. Как мне кажется.
— Если это все, и вы не будете меня увольнять, тогда позвольте я приступлю к своим непосредственным обязанностям.
— Хорошо. Иди. Но подумай о том, что я тебе сказал. — я вышла, но слова Олега эхом звучали в голове, руша ту стену, что я пыталась выстроить, оберегая свои чувства к Мише.
В приемную вошла тучная женщина, имя которой я не помнила. Мы несколько раз сталкивались в кафе. Болтали за обедом. Понятно зачем она здесь. Она была в той компании, что не стесняясь мыли кости мне за спиной.
— Ну привет, Снежана Юрьевна.
— Привет, — теперь все будут смотреть на меня под призмой угонщицы, разлучницы.
— Ты не подумай. Я не осуждаю ваши отношения. Я скорее восхищаюсь тобой. Из-за тебя Миша готов сменить половину коллектива.
— Что?!
— А ты не знала? Он сейчас вызвал всех к себе и так наорал на всех. Говорил, что его личная жизнь никого не касается, и если он хоть от одного услышит плохое слово в отношении тебя, то без разговоров уволит.
Я с открытым ртом смотрела на женщину. Миша правда это сделал? Я думала ему всё равно, что обо мне будут болтать.
Глава 9
Михаил
Перед тем, как войти в дом, прижимаю Снежану к стене и накидываюсь на мягкие губы со вкусом арбузной жвачки. Дома предстоит серьезный разговор с родителями о моих планах на будущее, подозреваю не очень приятный для нас всех, но раз решился, то это сделать необходимо.
Веду себя как школьник. Помню так же целовал девушку Машу в подъезде. И как тогда, мама распахивает дверь и скрещивает руки на груди. Снежана закрывает глаза, её не хило так колотит от страха, а щеки багровеют.
— Тише, Снежинка. Я разберусь.
— Я смотрю вы, Снежана, совсем совесть потеряли. Вас приютили в этом доме, а вы… — мама сверлит её презрительным взглядом.
— Мама успокойся. Мы не собираемся оправдываться, — делаю шаг в свою квартиру, тащу упирающуюся Снежану, которая предпочла скорее ночевать в подъезде, чем встретиться с блюстителем норм и морали в лице моей матери. — Мы взрослые люди. Так на минуточку. Мне почти сорок, и твои упрёки я не терпел двадцать лет назад, и сейчас ее собираюсь. — обращаюсь к Снежане:
— Иди в комнату, я сейчас подойду, — целую её в висок, она вздрагивает и не поднимая взгляда, обходит маму.
— Стоит серьезно поговорить.
— Да. Я тоже так считаю. Это нужно немедленно прекращать. Это не честно по отношению к твоей жене.
— Я согласен. Поэтому, как только вернеться Вика, я ей все расскажу.
— О Боже! — мама театрально хватается за сердце. — Мне плохо.
— Мам, давай без спектакля. Я развожусь. И это дело решенное.
Иду на кухню, наливаю стакан сока.
— Присядь, — мама кивает на диван. — Я понимаю, что с тобой происходит. Раз ты решил рассказать все Вике, валяй. Но я бы не советовала. Будь у меня возможность, я бы это же посоветовала твоему отцу, когда он рассказал о своей любовнице.
— Что? Отец тебе изменял?
— Представь себе! Я даже отлично его понимаю. Я задавила его своим властным характером, ничего не поделаешь, такой уродилась. А тут у него появилась лаборантка, Маша. Молоденькая, хорошенькая, которая смотрела на него, как на божество, в рот ему заглядывала. Твой отец почувствовал себя рядом с ней мужиком, главным. И страсть, конечно, сыграла не последнюю роль, но она быстро прошла, стоило им пожить вместе, — не знал, что отец уходил из семьи. В то время я учился в институте, и с родителями только перезванивался.
Её знакомые, ровесники, которым чужды были интересы Саши, посмеивались за спиной. И однажды девочка Маша осознала, что этот старик не для нее. Что когда ей будет тридцать, ему перевалит за пятьдесят.
— Она бросила отца?
— Да. Ушла к молодому, темпераментному. Без багажа за спиной, которого было не стыдно показать подругам, что у него скоро будет на полшестого. Когда это случится и у вас страсть пройдет, ты уверен, что Снежана останется с тобой? Будет бегать тебе за таблетками, слушать, что не сегодня, что ты устал после работы. На страсти семейную жизнь не построишь, — мамины слова меня встревожили. А что если однажды я застану её с тем же Денисом? Что тогда? У меня не будет ни жены, ни ее. Останусь один.
— Спасибо мама за совет. Но я всё решил. Подам на развод, как только вернется Вика.
— Ну раз ты решил… Прошу тебя, давай повременить с этой новостью. У Вики скоро день рождения. Сорок лет исполнится. Не омрачай ей праздник. Всё-таки вы столько лет прожили. Ты не представляешь сколько страхов преследует женщину в таком возрасте. Был бы у вас хотя бы ребенок. Он стал бы для нее утешением. А так…
— Я подумаю. И ещё. Не говори плохо о Снежане, если кто тут и говнюк и совратитель — это я. И ещё. Не удивляйтесь, но спать я буду в комнате Снежи.
Мамино лицо вытянулась, но она промолчала. Я зашёл в её комнату. Снежа по турецки сидела на подоконнике, дышала на окно и рисовала узоры.
— Все вокруг знают о нас. Даже твои родители. Это плохо. Нужно было сначала поговорить с Викой. Если ты ещё не передумал, — я обнял ее за талию, поглаживая живот. В голове звенели слова матери и образ Снежаны в объятьях Дениса.
— Хочу тебя, — провел по ее шее носом, ощущая рядом с ней не контролируемое возбуждение. Ещё и ревность подбрасывала дров в топку.
— Я не могу. У меня же эти дни.
— Ты не хочешь принять душ, — я бы мог потереть тебе спинку.
— А твои родители? —
