и сердце! Нита? Зачем он тут?
— Это мой отец, — сказала Нита. — Ты не знал?
Он забыл. Как он мог забыть, чья Нита дочь?
— Неважно, дочка, — Первый широко улыбнулся. — Добро пожаловать в Семью, Алексей! Не обижай Аниту!
— Никогда! Но почему в Семью?
— Алёша! Я наследница, я не могу предать Семью, не могу выйти за чужого человека. Спасибо, что ты догадался попросить, сказать эти слова! Я думала, ты забудешь, не вспомнишь… Теперь ты в Семье, теперь мы всегда будем вместе!
— Подожди, любимая, — Алексей сел, головная боль не давала собраться с мыслями. — Какие слова, почему Семья? Улетим на Землю.
— Бросить Деда? Смеёшься, Алёша? Ты сам начал ритуал, — с обидой сказала Нита.
— Не понимаю… Что случилось?
Первый погладил Ниту по плечу.
— Успокойся, дочка, всё разъяснится… Любой, кто заслужил, кто поработал на Семью, может стать её частью! «Буду твоим душой и телом» — скажи эти слова любому Наследнику, и если он согласится…
— Я согласилась, Алёша!
— Я не работал на Семью!
— Ну, молодой человек! — Первый всплеснул руками. — Ты проверял счёт? Семья не платит просто так! Ты очень хорошо поработал, Деду понравилось. Помнишь, — Первый посмотрел на Ниту, — я предупреждал тебя, дочка?
— Да, папа, ты прав, папа…
— С такими просьбами, парень, — продолжил Первый, — не шутят!
— Вы обманули меня!
— Глупо, — отмахнулся Первый, — ты должен был знать и знал. Теперь ты в Семье. Войдя в Семью однажды, остаются навсегда. Она добра, но строго спрашивает. Ты будешь работать на Семью. Я предполагал, что ты откажешься. Ты землянин, вы забыли про честь. Нита не верила, идеалистка… Ночью тебе поставили сторожок.
Алексей схватился за голову. Сторожок! Вот почему болит затылок… Слепой дурак! Поверил в любовь Наследницы, в её искренность! Обманула, обвела вокруг пальца. Послушно изобразила страсть!.. Как он мог забыть, кто её отец? Единственная дочь Первого, что ей обычный человек?
— Отвезите меня в порт, — сказал Алексей Первому. — Не хочу здесь оставаться.
— Надеешься, на Земле снимут чип? Не выйдет.
— Не ваше дело. Отвезите меня в порт.
— Непременно, мальчик, — спародировал Деда Первый. — Здесь ты никому не нужен.
Девушка всхлипнула.
Она плакала или давила смех? Она плачет или смеётся сейчас, пока лимузин Германа раздирает воздух Адаманта, расширяет между ними пропасть? Знала Нита о затее отца, или его интрига стала для неё сюрпризом? Как хочется верить, что не знала… Доверять! Доверие — воздух любви, без доверия любовь задыхается и умирает. Я люблю тебя, Нита! Люблю даже сейчас! Что ты сделала со мной…
Они рассчитали всё заранее. Они знали, я не смогу пройти мимо. Подсунули Ниту, как сладкую конфету, как живца… Я крупная рыба? Глупый окунь с пустыми глазами, щука без капли мозгов, вся — только зубы? Или толстый сазан, поедающий придонную тину? Нет же, нельзя про Ниту так, она — сладкий нектар, а я — безмозглый мотылёк, которого схватила хищная пупырчатая жаба.
Законная добыча Деда, его отмычка, лишний козырь в долгой игре.
Алексей закрыл глаза. Он спокоен. Он должен думать. Что в итоге? Он ошибся, испортил всё, что возможно, и в голове — сторожок.
Маленький кристалл, вживлённый в верхний отдел спинного мозга, мина, которую не извлечь. Тайное оружие Семьи, запретный плод запретной науки. Нитка кукловода. Он теперь марионетка и будет дёргаться, как пожелает Старик. Предаст и продаст. Семья будет довольна. А деньги за выполненный контракт? Удачная инвестиция в будущее, не гонорар. Они вернутся стократ.
Честнее всего — вернуться на катер, выставить движок на отложенный разогрев и нырнуть в конвертер. Это быстро и, как трепался знакомый инженер, почти не больно. Как тот топор, что ласково гладит. Чик — и всё. Чёрт! Представилось: вот он отключает защитные схемы, залезает через технологический шлюз в вихревую камеру и задраивает за собой люк. Вокруг — спирали полевых обмоток. Успеет он увидеть огонь, когда сработает таймер? Тяжи плазмы пронзят тело…
Мысль о смерти разбудила сторожок. Боль ударила в затылок. Такая сильная и внезапная, что Алексей хотел закричать, но не смог издать ни звука. Нет, нет! Он схватился за горло, пытаясь вдохнуть. Удушье медленно отступило, забрав с собой боль. Алексей закрыл глаза; под веками плавали цветные пятна, в голове царила блаженная пустота. Гадкая, постыдная радость раба, которому отныне запрещено умереть самому.
— Прибыли, господин, — прошелестели динамики.
Зал космопорта Алексей миновал быстрым шагом. Ему казалось, что каждый грузчик, каждый охранник, каждый клерк смотрит на него, понимающе подмигивает вслед. Паранойя, конечно. Дела глав Семьи не касаются простых смертных.
Алексей торопился в предстартовую зону. Он знал, ему нечего бояться сейчас, не для того подсадили чип, но только там мог почувствовать себя спокойно. Предстартовая зона — собственность Земли, всегда и везде, туда заказан доступ любым местным жителям, кроме служащих космопорта.
Заветная дверь закрылась за спиной.
В воздухе витал чуть заметный аромат миндаля.
— Как ты здесь оказалась? — не оборачиваясь, спросил Алексей.
Хотел спросить: «Зачем ты пришла?».
Не решился.
— Я правнучка, хотя всего пятая, — ответила Нита. — Попрощаться. Посмотри же на меня!
Я не хочу смотреть на тебя. Я не хочу хотеть тебя. Я люблю тебя!
Алексей обернулся.
— Отец ошибся, — сказала Нита. — Из Семьи можно уйти, если разрешит тот, кто в неё принял, — её голос изменился, стал сух и безжизнен. — Я забираю назад своё согласие. Будь свободен душой и телом.
— Но…
— Возьми, — Нита вложила в его ладонь плоскую коробочку, — это пульт, здесь коды доступа, всё-всё-всё. Будь свободен!
Какие у неё холодные пальцы!
— Тебе попадёт!
Алексей не мог поверить.
— Нет, — Нита замотала головой. — Я Наследница, я…
Она быстро приподнялась на цыпочки и коснулась его лба горячими губами:
— Прощай!
Ответить Алексей не успел. Мелькнул у дверей фиолетово-коричневый силуэт, и нет её, пропала!
— Капитан! — приветствовал его катер. — Борт исправен, жду приказаний.
— Подготовка к старту, — буркнул Алексей.
Почему она сделала это? Неужели и вправду любовь?
— Капитан! — снова заговорил катер. — Выдыхаемый вами воздух содержит эйфорин. Ввожу антидот.
Короткая боль пронзила левое плечо.
Эйфорин? Какого чёрта? В голове возник мгновенный пожар, выжег без следа химический туман. Эйфорин — эликсир счастья — в малых дозах отключал способность к анализу, надевал на глаза «розовые очки».
Кровь бросилась в лицо. Эти дни… Череда нелепостей, явных, нарочитых! Его вели, как несмышлёныша, от подсказки к подсказке, подталкивали к нужному решению. Как он мог поверить, что действие золота на планктон неизвестно биологам Старика? Что они не просчитали последствий? Его переиграли, Агентство переиграли! Всё для того, чтобы он сказал нужные слова — формальный
