глушит. Зверюшек либо перевезли в лаборатории, либо те под зачистку попали. Дело ли, когда рядом с резиденцией такая мерзость водится. Только вот, — Илдвайн почесал затылок, выглядев при этом не то смущенным, не то растерянным. — в глубинку никто так и не забирался. Далеко, непонятно, что там вообще, да и смысла не было. Никому же и в голову прийти не могло, что у этой белобрысой с-су… — быстрый взгляд на меня. — существа белобрысого этого… одно место зачешется.
— Насколько опасно ночевать в лесу? — нахмурившись, вопросила я.
То, что зачистку провели не до конца, гарантировало попадос. Лежу я такая на земле, потому что палатку поставить не смогла, в небо смотрю, может, жизнь свою прежнюю вспоминаю. В общем, вся печальная, утомленная, голодная. А тут, откуда не возьмись, нападает на меня помесь гиены и с верблюдом. Даже представить не могу, как это нечто может выглядеть.
— Да, понимаешь, там же места глухие совсем, дикие. Неизвестно, что из живности сохранилось.
— А как насчет воды и земли? — задала я вопрос, представляя с новой силой открывающиеся перспективы.
— Не-ет, это они до конца довели. Там же разработка такая, что капаешь вакцину, а дальше она сама распространяется по прилежащей территории. Здесь рядом море же. — произнес Илдвайн, словно только сейчас о нем вспомнив. — Кстати, странное оно…в одном месте теплое, даже горячее, а чуть в сторону отойдешь — и ледяное, а дальше снова теплое. Этакое контрастное морьеце. Так вот, для земли они вакцину около участка покапали, дальше-то оно само разошлось. С водой проблемы возникли. Никто не мог гарантировать, что водоемы между собой связаны подземными ключами, и вакцина распространиться. Поэтому, ее в море вылили, а остатки с вертолета спускали. Импровизированный дождь, конечно, должен был помочь, но точно ручаться никто не может.
Я задумчиво кивнула. Это что же получается? Отправят меня в этот лесок, значиться, и даже убивать не придется. Меня там животинушки загрызут, а Калеб удивленно охнет, услышав об этом, принесет извинения моей семье и продолжит шоу дальше, вычеркнув данное испытание из списка. Другие конкурсантки живы здоровы, я мертва, а он белый и пушистый. Вот же негодяй!
— На твоем месте я бы поговорил с мистером Арчибальдом. — неожиданно серьезно кивнул мне Илдвайн.
— С Робертом? — вскинула я бровь, удивившись совету мужчины. — Он меня и слушать не станет.
— Раз позволяет себя по имени называть, то точно выслушает. — хохотнул доктор, кинув на меня многозначительный взгляд. Я буквально ощутила, как медленно становлюсь красной с головы до ног от его намека. Что это вообще значит? — Да не стесняйся, девушка ты видная. Роберт, конечно, еще не до конца созрел, до братца еще не дорос, но так и ты еще не расхитительница мужских сердец и кошельков. Брак у вас будет честным не то, что с этими змееконкурсантками. Молодые еще, влюбитесь. Любовь, она как аппетит, во время еды приходит.
Я сидела, открывала и закрывала рот. Хотела было возразить, но потом вспомнила, что не имею права рассказывать о сделке. Затем решила возмутиться, но поняла, что для всех-то я дико влюблена в наследничка Арчибальдов, иначе Хоткинс меня точно убьет. Потом вообще хотела заявить про глупость брака из-за выгоды, а не из-за любви, но тоже не решилась.
— Ты слова-то прибереги для других, деточка. — хмыкнул Илдвайн, поднимаясь с кресла. — Я тебе совет даю, а не вашими отношениями интересуюсь. Мне до них дела нет, единственное — тебя бы я охотнее видел на месте супруги младшего Арчибальда.
— Почему? — выдохнула я, осознав, что все это время не дышала. Так ведь умру и не замечу! Вот Калеб обрадуется-то.
— Выглядишь ты не злобной, — отозвался доктор, набирая что-то на сенсоре. — да и вряд ли станешь стервой. С персоналом ладишь. С Эвардом, вон, подружилась. А он мужик вредный, въедчивый, мало с кем общий язык находит. Или стюардесса та. Да-да, не хлопай глазами удивленно. Слухи быстро расползаются, особенно в удаленных резиденциях. И о работе твоей знаем, и о характере. Конкурсантки здесь главное развлечение. Так посидишь, понаблюдаешь и дальше работать. Ты, деточка, подходишь Роберту. Не расчетливая, занудой не кажешься, сама замуж не хочешь, а значит брачными узами его душить не будешь.
— А как вы узнали, что я замуж не хочу? — в очередной раз удивилась я.
— По глазам видно, деточка. — хохотнул Илдвайн. Не знаю, что в данный момент выражали мои глаза, но доктор вдруг сжалился и объяснил: — Ты когда в бреду была, кричала, что замуж не пойдешь, а лучше съешь свой паспорт. И пару раз предложила Арчибальду тебя убить, мол, все лучше, чем замужество.
Мд-а, неловко вышло, учитывая, что принес-то меня Роберт.
Разговор прервал негромкий и уверенный стук в дверь. Илдвайн поспешил открыть.
На пороге стоял сэр Аньелли собственной персоной. Персона, к слову, была несколько раздражена. Об этом свидетельствовали нахмуренные брови, поджатые губы и по-военному заправленные за спину руки. Вот сразу видно, что человек не в настроении. Интересно, а что случилось?
Взгляд лорда оббежал помещение, скучающе скользнул по доктору и остановился на мне. Выражение лица при этом у сэра Аньелли было очень странным. И не злым, и не рассерженным, а именно раздраженным. Как если бы около его уха постоянно жужжала муха. И вроде не смертельно, особенного вреда не приносит, но вот на нервную систему действует неблагоприятно.
— Мисс Оплфорд, — кивнул мужчина. — вы в состоянии идти?
— Да, сэр Аньелли. — пародируя его чопорную манеру, отозвалась я.
Я бы и в книксене присела, но это выглядело бы странно. Растрепанная девушка в неподобающем виде, состоящем из джинс, свитера и кроссовок — и вдруг в книксен! Да и мы же не при президенте.
Хотя и тот был бы не в своем праве требовать подобострастного приветствия. На планете демократия, власть у народа. Вот королева Британии вполне могла бы ожидать реверанса от девушки или поклона от мужчины. При королеве положено соблюдать этикет, словно на планете до сих пор абсолютная монархия. Это некая дань вежливости былым временам, прожитым столетиям под флагом королевства.
Последняя королева Элизабет Бланд, пра-пра (и еще очень много «пра») — бабушка Гвеннади, а также ее потомки олицетворяли собой образ устаревшей монархии, неукоснительной власти рода, огромными различиями в возможностях между двумя полами в пользу мужчин, в то время как Габриэль Арчибальд является президентом демократической планеты, где верховенство заключается не во власти, а в законах, в правах и свободах человека, в защищенности и уверенности людей в завтрашнем дне, где жизнь человека зависит от него, а не от
