мне рассказали, что опять крик и едва ли не драка?
— Как обычно, Робби, будто не знаешь милорда нашего отца, — усмехнулся Джон, сел на своё место возле Робби и махнул толстенькому Питерсу, что можно подавать обед.
* * * *
На обед предлагали суп — вроде похлёбки, на наваристом мясном бульоне, с крупой и овощами, и к нему — отдельно мясо, хорошую говядину. Уж что, а готовят на здешней кухне хорошо. Катерина подумала о ложечке сметаны или горстке зелени — но тут же одёрнула себя, какая зелень здешней зимой! И пока непонятно, есть ли у них сметана.
Вторая перемена — жаркое, из мяса с овощами — морковка, лук, корешки какие-то, всё мягкое и хорошо протушенное, и — запечённые свиные ребрышки. Ум можно отъесть. И на десерт — сладкий пирог, орехи в меду и засахаренные фрукты.
К их помосту подошёл Питерс, поклонился Джону.
— Милорд.
— Да, Питерс, слушаю.
— Милорд Грегори изволил обедать в своих покоях, как и миледи Маргарет.
— Отлично. Благодарю, обед очень хорош.
— Я рад, — кивнул тот и оглядел стол. — Милорды, миледи.
— Господин Питерс, обед замечательный, — кивнула ему в ответ Катерина. — Могу я попросить вас о небольшом количестве сметаны к следующей похлёбке?
У него, бедняги, чуть глаза на лоб не вылезли. Наверное, если бы кресло леди Маргарет заговорило — он и то меньше удивился бы.
— Да, миледи Кэтрин, конечно, миледи Кэтрин! Буду рад сделать для вас что-нибудь ещё!
— Благодарю вас, сметаны будет достаточно, — Катерина слегка улыбнулась.
Питерс поклонился и удалился — очевидно, в полной растерянности.
— Кэт, ты умница! Он теперь у тебя с рук будет есть и лучшие кусочки тебе на тарелку носить, — восхитился Роберт. — А я буду к тебе приходить и попрошайничать.
— Может быть, проще поблагодарить человека за хорошо выполненную работу? — усмехнулась Катерина.
Экие они тут неизбалованные уважительным отношением.
— Как интересно ты теперь говоришь, сестрица, — улыбнулся Джон.
— А что я говорила раньше? Прошу прощения, не помню.
— В том и дело, что ничего, — покачал головой тот.
— Так, мне нужно отъехать — посмотреть жеребёнка, будем брать или нет. К ужину вернусь, — Роберт поцеловал Кэт в уголок губ, поднялся и стремительно выбежал из залы.
— А я был бы рад побеседовать, — Джон смотрел серьёзно — и от него не исходило никакой угрозы. — Могу я заглянуть?
— Хорошо, — кивнула Катерина. — Буду ждать.
О Джоне Мэгвин говорила, что он самый приличный из здешней компании. Похоже, что так и есть.
— Миледи, ничего себе вы смелая! — зашептала Грейс, едва они добрались до своих комнат. — Ни разу не видела, чтобы кто-то осмеливался так разговаривать с милордом! И чтобы милорд за это не побил и не убил.
— Что ж теперь, заплакать и пойти? — усмехнулась Катерина. — Ему нужно лучше следить за своим имуществом и своими людьми. К тому же, я слышала, что сам он владел кольцом не по праву, так что — всего лишь господня воля и высшая справедливость, — пожала она плечами.
С последним утверждением Грейс была полностью согласна — и истово перекрестилась.
Стук в дверь известил о появлении Джона. Он вошёл и пристально оглядел Катерину. В руках у него была стопка не то книг, не то тетрадей каких.
— Кэт, я бы хотел, чтобы ты сама рассказала мне — сколько правды во всех слухах вокруг тебя. И вот, я привёз то, что ты просила, — он сгрузил стопку на стол у окна. — И шкатулка, — из поясной сумки появился небольшой резной деревянный ящичек. — Она заперта, ключа рядом не было.
Ох, да, он ведь занимается делами Прайорсли, родного дома Кэт. И мог привезти что-то по её просьбе. Ладно, разберёмся.
— Большое спасибо тебе, Джон, — кивнула Катерина. — Понимаешь, я-то не слишком хорошо представляю, что обо мне болтают. Если о том, что я мертва — ну так посмотри хорошенько, вот она я, можешь потрогать, — взять его за руку и подержать, — а то ещё и у Робби спроси, он тут ночевал вчера, вряд ли живое с мёртвым перепутал, — и фыркнуть ещё для убедительности.
— Миледи носит крест! Разве мёртвая нечисть может носить крест? — с воодушевлением спросила Грейс.
— Да, смотри, — Катерина вытащила из-под рубахи и показала крест на цепочке.
— Это весомый довод, — согласился Джон, — если что — я буду говорить об этом. Тогда рассказывай, как ты очутилась на скале, и что там произошло. И что случилось потом.
— А вот тут загвоздка, понимаешь ли. Я не помню. Я не помню всю свою прежнюю жизнь — до того мига, как пришла в себя в домике госпожи Мэгвин. Я узнала Робби, Грейс, тебя, остальных — но не более того. Поэтому я не знаю, что случилось на той скале, и была я там одна или с кем-то. И так же не знаю, кто оставил синяки у меня на руках и ногах, и ещё кое-где, и на лице, говорят, тоже был. Грейс, откуда у меня синяки? Неужели я не говорила?
— Нет, миледи, — покачала головой Грейс, и выражение лица её было горестным. — Вы только плакали и повторяли, что мне этого знать не нужно. Отчего же вы не помните-то?
— Я слышал, что такое бывает после сильных потрясений, — кивнул Джон. — Меня не было в Телфорд-Касле три недели — я как уехал к себе перед Рождеством, так и вернулся только позавчера. И вчера пришлось ехать в Скай и разбираться — кто там кому на межу заступил. Вообще это мог сделать и Робби — ему рано или поздно быть лордом этих земель.
Катерина не имела представления, что такое Скай, пришлось спросить. Оказалось — деревушка в паре часов хорошего конного пути, часть местных владений. Ну да, раз так, то Роберту неплохо бы знать, что происходит, какие есть вопросы и как их вообще решают.
— Грейс, что было в тот день с миледи? — Джон смотрел серьёзно, но — не как его отец, без злости и бешенства.
— В том и дело, милорд, что я не знаю. Утром после завтрака я понесла в стирку сорочки миледи, она здесь оставалась, вышивала, как всегда, вон вышивка так до сих пор и лежит. А как вернулась — так её уже в комнате-то и не было! Я искать — а никто не видел. И к ужину она не отыскалась. А потом пришёл милорд Роберт и сказал — что, мол, со скалы сорвалась, и они с милордом Роном отнесли миледи к колдунье Мэг, и она пока побудет там, потому что совсем плоха,
