улетаю, — нет у меня желания пудрить ему мозги.
— Роза, а ты понимаешь, как действуешь на мужчин? — и остро оглядывает меня, мне даже жарко стало.
— Я пришла исключительно ради обещанной феерии вкуса, — отрезаю все попытки и надежды на продолжение.
— Естественно, — легко соглашается он, но по взгляду вижу, что сам себе на уме.
— Ты думаешь, я тебя буду принуждать к чему либо? — вдруг спрашивает он.
— А ты думаешь, что я отдамся добровольно? — прямо спрашиваю я.
Он немного сникает.
— Мы что-то не туда зашли, — примирительно поднимает руки, и зовёт официанта. Тот приносит вино, и Сергей поднимает бокал, чокается со мной.
— За тебя, очаровательная колючка! — улыбается он.
— За тебя, агент ноль ноль семь! — фыркаю я.
Общий смех нас слегка расслабил, и возникшее напряжение спадает.
Потом нам приносят блюда.
Сперва это карпаччо, из сибаса, тунца, и осьминога, приправленного соусом с уксусом и лимонным соком.
Потом это ризотто с баклажанами и креветками.
Следующий на очереди овощной суп, минестроне.
Затем паста, тортеллини, с ароматным грибным соусом.
И под завершение, конечно же, тирамису.
Я съедаю всё. Не знаю, как в меня влезает, но все мои тарелки чистые. Это вкусно невероятно. Это такой спектр вкусов. Ничего вкуснее не пробовала. О чем открыто заявляю довольному Сергею.
— Еле переманил сюда Джиозу, моего шеф-повара, — хвастает он, снова чокаясь бокалом, и делает глоток вина.
— Переманил? — заинтересовываюсь я. — Откуда?
— У конкурентов, конечно, — смеётся Сергей.
— Что наобещал?
— Золотые горы. У него такая слава в Риме, что не жалко. Ну, ты и сама пробовал.
Тут согласна на все сто. Джиозу, бог ресторана.
Потом большой зал наполняет медленная лиричная музыка.
— Что танцевать будем? — спрашиваю я, оставляя бокал, чувствуя, что захмелела.
— Ну, если ты в этом не усматриваешь никакого кощунства, и принуждения? — пожал плечами Сергей, а сам скользнул жадным взглядом, так что меня жаром обдало.
Мне, честно говоря, не очень хотелось, его прикосновений, но ломаться как школьница, тоже не стала, тем более, что рамки я обозначила. Да и за такой чудесный ужин, танец, не большая плата.
— Не усматриваю, — согласилась я, и он тут же подхватил меня под руку, отвел в сторону от стола и медленно закружил по кругу.
Прилично держал одну руку, на спине, чуть ниже лопаток, другой держал мою ладошку. Сильно не прижимался, но жаром опаливал.
— Почему ты так холодна? — проворковал он своим низким голосом, и я подняла на него глаза. Серые глаза вцепляются в мои, чётко считывая реакцию.
— С каких пор, приличное поведение, считается фригидным? — смущенно отвожу я взгляд, следуя за ним. Он уверенно ведёт. Он вообще очень уверенный.
— Дай угадаю, — не отвечает он, — ты не свободна, и высокоморальна, для короткого мезальянса!
— Не угадал, — смеюсь я, непривычно слышать такое старомодное слово, в современном мире, — я свободна, и не так уж высокоморальна, но…
— Что, но? — хрипит его голос, а тело, словно невзначай придвигается ближе. — Не нравлюсь тебе?
— Напротив, — снова улыбаюсь, — ты, как и все агенты спецразведки очень обаятелен.
— Роза посмотри на меня, — просит он.
Я несмело поднимаю глаза. И он тут же накрывает мой рот своими губами, вжимает в своё тело, держит своими огромными ладонями, гладит. Алчно, и требовательно целует, растворяя на моём языке, вкус красного вина. Язык спешно исследует мой рот, и даже вялого моего отклика, хватает чтобы, сбиться его дыханию. Он рыкает, когда я пытаюсь отвернуться, и фиксирует моё лицо за подбородок.
— Серёж, — выдыхаю я, еле как, отвернувшись от него, — ты принуждаешь меня, а обещал не делать этого!
Он не делает попыток повторить, но всё ещё держит крепко, так, что я чувствую его возбуждение, и мне совсем становиться мерзко. От себя самой. Прав Стеф, я порочная, и испорченная.
— Отпусти, — шепчу я, не глядя на него.
— Роза, прости… — басит он, но руки разжимает.
— Всё нормально, спасибо за приятный ужин, Джиозу, передай мои благодарности, — я пятилась от него, взирая на растерянное лицо, — очень приятно было с тобой познакомиться!
Я развернулась и схватила со стола сумочку.
— Я провожу, — догнал меня окрик.
— Не надо, — я даже не обернулась, помчалась к выходу, — прощай!
На следующий день, самолёт и удачно взлетел, и удачно приземлился. Я, проведя почти бессонную ночь, думая о своём поведении, и дальнейших действиях, продрыхла два с половиной часа, всего полёта.
16
Божена Юрьевна возвращается спустя неделю. Мы тепло здороваемся, я интересуюсь её здоровьем. Она отмахивается и в свою очередь интересуется, справилась ли я с её обязанностями. Я киваю, что всё хорошо, но предлагаю узнать у генерального, насколько хорошо.
Со Стёпой видимся только на утренних еженедельных планёрках. Все поручения он предаёт через Петра, и даже бумаги для подписи, поручает оставлять у помощника.
Кстати у нас с Петром, после поездки, установился более теплый контакт. Ну как тёплый. Он всё же тот ещё сухарь и педант, но видимо то, что я прекрасно справилась, с обязанностями Божены, и показала себя как профессионал, его подкупило. Теперь он порой позволял себе легкую улыбку, когда здоровался со мной, и мог позвонить и предупредить, что Стёпа собирается на встречу, и если я желаю его застать, чтобы подписать те или иные документы, то должна поторопиться. Иногда мы вместе обедали, но общались, правда, на сугубо деловые и рабочие темы, но это тоже был прогресс. Особенно для того замкнутого, и повернутого на своей работе, человека как Пётр. А однажды я узнала, совершенно случайно проходя мимо отдела кадров, что у него завтра день рождение, и приготовила ему на следующий день дорогущую ручку Паркер, и компакт диск с альбомом Ареты Франклин, подписав открытку «Будь всегда собран, но иногда пусть блюз величайшей Ареты, тебя расслабляет».
С самого раннего утра, поспешила на этаж руководства. Пётр приходил за пол часа, до
