не слышала. А чья она, дедушка? Кто написал? А исполнил? — вопросы посыпались из молодой медички прямо как из рога изобилия. — А перепишете мне слова, я девчонкам из амбулаторки напою…
— Ну и зачастила, красавица! — слегка восстановив дыхание, произнес я с легким укором. — Прям Трындычиха, вот ей-ей! Хоть отдышаться дай!
— Ой! — пискнула девчушка, прикрыв рот ладошкой. — Простите, меня, глупую, дедуля!
— Никакая ты не глупышка, просто кровь молодая, горячая в тебе прямо кипит! А вот у меня, что у рыбы подледной — дохлая, густая и холодная…
— Скажете тоже, дедунь! Я ж Медик, как-никак, и о крови, всяко, побольше вашего, знаю! — напустив на себя донельзя умный вид, заявила девчушка.
После этого недвусмысленного заявления Виноградов громко и весело рассмеялся:
— Ох, и язва ты, Аннушка! Уела-таки старика! И не стыдно тебе?
— Молодец! — похвалил я девушку. — Так мне и надо! А то нате, состроил из себя важного специалиста по кровяным тельцам. А вы, Владимир Никитич, не стыдите её. Пущай своим ходом хотя бы до ваших седин дорастет, а там, глядишь, и поумнеет. Кровь ведь, она не только химическим составом различаться может! В ней ведь, и частицы души нашей, бессмертной, циркулируют!
— Нет её, никакой души! — сжав с хрустом кулачки, возразила девушка. — И бога нет! И рая! — Этот атеистический порыв чудесным образом преобразил милую мордашку девушка: щечки заалели, глазки сверкнули — революционная фурия во всей красе, право слово. — Я вообще не понимаю, как вы, настоящие коммунисты, можете на полном серьезе рассуждать о таких вещах? — продолжала яриться девчушка.
— Нет Бога… — проскрипел я, лукаво ухмыляясь под бинтами.
— Вот же… Вот! — Тут же подхватилась деваха. — Нет Бога!
— Кроме Аллаха, — неожиданно добавил я, — а Моххамед — пророк его!
И тут вся остальная компания, включая оснаба и Виноградова, громко заржала.
— А ну вас! — обиженно заявила Аннушка и, покраснев, стремительно выбежала из палаты.
— Ай-я-яй, товарищи! — укоризненно просипел я. — Довели-таки до белого каления студентку-комсомолку-спортсменку и просто красавицу!
— Ничего страшного, — утирая выступившие от смеха слезы, произнес Виноградов. — Иногда полезно на жизнь и под другим углом взглянуть — очень, знаете ли, горизонты расширяет!
— Владимир Никитич, так нам с товарищем Стариком уже можно «поработать»? — обратился он к Медику. — Дело срочное, не терпящее отлагательств…
— Насколько «обширной» предполагается эта «работа»? — поинтересовался Виноградов, немного знакомый с жесткими принципами работы контрразведчиков. — Планируете ментальные воздействия? Какой степени?
— Да, планируем, — не стал скрывать Петров. — Воздействия первой степени, а, возможно, и высшей…
— Ну, если желаете дедушку доконать, — нервно потер руки Владимир Никитич, — можете начинать прямо сейчас… Я, конечно, сделал все, что мог, но и вы поймите — старику сто два! Вы представляете себе, что это такое? Честно говоря, я против таких воздействий даже на более молодых товарищах… Сто два года! Немыслимо! — Никак не успокаивался профессор.
— Товарищ Виноградов, я поставил перед руководством вопрос о рассмотрении вашей кандидатуры для включения в рабочую группу по делу товарища Старика. Вы понимаете, информация, которую нам нужно получить из его головы — не просто важная, а архиважная! Естественно, что ментальное воздействие должно производиться при поддержке опытного Медика-Силовика, желательно высшей категории…
— Что касаемо меня — я не против, — ответил Виноградов. — Случай очень интересный, можно сказать — уникальный! Руки чешутся провести полное обследование уважаемого Старика. Но… как посчитают там… — Он стрельнул глазами в потолок.
— Э! Ребятки, вы хоть мне объясните, чего от меня-то треба? — недовольно проворчал я. А чего с меня взять? Эх, старость — не радость! Так хоть поворчать вволю. А то ишь, взяли моду, без меня меня женить!
— С вами, товарищ Старик, будут работать наши Менталисты… — пояснил Виноградов.
— Это эти, штоль, Мозголомы?
— Да, именно Мозголомы, — слегка поморщился Виноградов. — Видимо ученому не нравилось неофициальное «народное» название Менталистов-Психокинетиков. — Очень опытные и ответственные товарищи. И все бы ничего, но ваш преклонный возраст вызывает у меня некоторые опасения…
— Сыграть в ящик могу? — прямо спросил я.
— В смысле — умереть? — переспросил профессор. — Легко! И более молодые и сильные не выдерживали длительной работы с Менталистами. Это очень опасный процесс товарищ Старик!
— Я готов, Владимир Никитич! — Я уже давно все для себя решил. — Если информация в моей голове позволит хоть на чуть-чуть приблизить конец войны — моя древняя тушка в вашем полном распоряжении!
— Хорошо, — подумав, согласился Виноградов. — Но только не сегодня! Еще день отдыха и спокойного сна позволит хорошенько разгрузить ваш мозг…
— Спать не хочу! — Я попытался возразить профессору. — Вот ни в одном глазу! Выдрыхся за двое суток…
— Это вам только кажется, — усмехнулся Виноградов, закрывая мне глаза ладонью. — Кажется…
Мгновенно нахлынувшая сонливость резко подавила бурлящую во мне активность. Да что же это такое? — Хотел я выругаться, но никаких сил попросту не осталось. Потяжелевшие веки налились чугуном и… И умиротворяющий покой вновь принял меня в свои распростертые объятия. Спал я без задних ног, крепко и без сновидений. А ведь интересная способность у местных эскулапов — погружать в сон. Этак для операций им и никакой наркоз не нужен! Да и вообще, может, они и операций никаких не делают, а лечат даже самые страшные болезни простым «наложением рук». Либо как пресловутые хилеры, раздвигающие плоть руками. Надо будет поинтересоваться этим вопросом на досуге…
Проснулся я в той же «палате», только на этот раз уже полностью лишенным бинтов. Рядом на стуле обнаружился довольный и улыбающийся Виноградов.
— Ну что, голубчик, как мы сегодня себя чувствуем? — участливо поинтересовался Медик.
Однако у меня сложилось такое впечатление, что он о моем здоровье знает больше вашего покорного слуги.
— Словно в рай попал! — произнес я, с удовольствием потягиваясь.
И ведь ни капли не покривил душой — чувствовал я себя просто замечательно. Хотя еще вчера считал, что лучше просто некуда.
— Отлично! — Виноградов вновь залихватски подкрутил острые кончики усов. — Но большего для вас я, к сожалению, сделать не смогу!
— Да куда уже больше… — Я поднес к глазам свои руки, освобожденные от бинтов, и едва не охренел от увиденного (к слову, мое зрение тоже стало еще острее. Без очков, конечно, читать не смогу, но, в общем — поразительное чувство!): с рук сошли все старческие пятна-лентиго[24]! Кожа светлая и чистая, ушла «скрипучая» сухость и даже морщины слегка рассосались!
— Ну, и как вам? — Владимир Никитич выглядел как сытый кот, обожравшийся сметаны «от пуза».
— Можно… зеркало? — немного несмело попросил я.
— Ох, ты ж! Об этом-то я, как-то, и не подумал! — Даже немного расстроился профессор, хлопнув себя широкими ладонями по коленкам. — Сейчас сестричку кликну, — он
