До Рамлы добрались во второй половине дня. Конечная крепость, форпост крестоносцев. Рамла по-арабски значит «пески». Правильное название. Высокие стены, белоснежный пик минарета. Редкие деревья почти не давали тень.
В крепости уже было не протолкнуться, и походные шатры разбивали вокруг. К вечеру прискакали гонцы от нормандцев — Роберт Короткие Штаны тоже двинулся в путь.
Готфрид кругами ходил по небольшому залу и нервно потирал подбородок. В общем, Рамла была готова держать оборону. В подземельях был целый бассейн пресной воды — такой большой, что можно было кататься на лодке. Но станут ли фатимиды их атаковать или бросятся на Иерусалим мимо?
— Необходимо отослать часть людей, чтобы мобилизовать оборону Иерусалима. Если мы потеряем Святой Град, то покроемся навеки позором. Что с Раймундом?
Роберт Фландрский приподнял бровь:
— Нет ответа, но он готов согласиться.
— Разумеется, не просто так.
Роберт кивнул. Раймунд набивал себе цену.
Войско графа Тулузского подтянулось на следующий день, почти одновременно с нормандцем.
Оба барона: коротышка Роберт Нормандский и громила граф Раймунд явились к Готфриду — Защитнику Гроба Господня и отрапортовали о готовности вступить в бой. Забрезжила надежда.
Смешно, но с походным шатром графа Тулузского неотлучно сопровождала молодая жена.
Как только войска были в сборе, бароны вновь собрали совет. Но на правах главенства, решающее слово было за Готфридом и подъехавшим патриархом.
— Десятого августа выдвинем свои войска к крепости Ибна. Оттуда к вечеру подходим к крепости Ашкелон. Действовать осторожно и тихо. Тогда ночь и быстрота снова помогут нам. Всех сарацинских лазутчиков уничтожайте. Мы должны застать Аль-Афдала врасплох.
— Нужно удержать наших людей от захвата добычи до тех пор, пока не справимся с Аль-Афдалом. Никто не должен расслабляться и опускать меч.
Два дня, проведенные под Рамлой, стали отдыхом для Гуго. Почти все время он пролежал на походной кровати, глядя в потолок шатра. Просто ел, пил, и думал. И, конечно, набирался сил.
Десятого августа с вечера бароны произнесли напутственные речи, а патриарх Арнульф разослал послание всем войскам:
— Войско Христово! Назавтра рано утром все должны быть готовы к битве, и тот, кто попытается захватить добычу до окончания сражения, будет отлучен! Как только мы одержим победу, каждый сможет возвратиться на поле боя и в лагерь врага, чтобы взять все то, что принадлежит вам по праву!
И вот, день решающей битвы настал. Рано утром, еще в темноте, крестоносцы заняли боевую позицию напротив фатимидского войска. Насколько хватало глаз, повсюду раскинулись арабские палатки. Множество пеших воинов и лошадей спешно выводились к атаке. Как не хотелось Готфриду нанести внезапно удар, фатимиды к отпору уже были готовы.
Справа вздымал свои стены неприступный Ашкелон, за ним далеко внизу шумело Средиземное море.
Визирь Аль-Афдал приказал подвести боевого коня. Сухой, но очень сильный невысокий арабский жеребец прядал ушами и закусывал повод. Блеснув стальными пластинами, укреплявшими легкую кольчугу, визирь легко запрыгнул на лошадь, погладил эфес меча и расправил полы шелкового халата. Впереди чернели шеренги франков. Силы были равны, пеших же у Аль-Афдала было гораздо больше. Так же, как у латинян за Христа, каждый был готов до смерти стоять за дело джихада. Каждый, но не сам Аль-Афдал. То, что творилось сейчас в сердце визиря, было загадкой для всех. Аль-Афдал по происхождению был христианином-армянином, но перешел в ислам. Сейчас же, в невесть откуда взявшемся войске крестоносцев, он видел гнев Божий, за то, что отверг Христа. Визирь тянул время, бледнел и не решался дать команду к атаке.
Гуго с Годфруа и другими рыцарями графа Этьена де Блуа находились в это время на левом фланге. Центральную позицию заняли нормандцы и уроженцы Фландрии, а вместе с ними — Танкред, рвавшийся в бой, как застоявшийся жеребец. Правый фланг принадлежал целиком провансальцу графу Раймунду с войском, по численности превосходившим всех остальных. Протрубили к атаке. Гуго пришпорил Мистраля. Соскучившийся по бегу жеребец, с места пошел в карьер. Бок о бок рядом скакал гнедой конь Годфруа де Сент-Омера, позади — верные оруженосцы.
Почти одновременно, как спички, хрустнули древки копий в руках, оставляя обломки с наконечниками в телах фатимидов. Вонзившись в строй неприятеля, рыцарские кони начинали плясать, словно бешеные волчки-игрушки. Кусаясь направо и налево, сбивая грудью, отбивая копытами, брыкаясь и лягаясь, подминая людей под себя, они были гораздо страшнее хозяев. Иногда главным для всадников-рыцарей было просто удержаться в седле.
Молниеносный удар тяжелой конницы крестоносцев смял первые ряды арабов и не дал возможности коннице неприятеля разогнаться. Завязалась рукопашная битва. Множество пеших фатимидов не имели доспехов вообще. В считанные минуты бой перешел в избиение. Крики. Лязг мечей. Кровь.
Визирь Аль-Афдал поднял измученные глаза к небу. Где-то там был отвернувшийся от него христианский Бог. Нет, это визирь отвернулся от Бога своего рода и теперь пожинал плоды. Аль-Афдал нерешительно развернул коня и дал приказ к отступлению.
От того, что на стороне франков за освобождение христианских святынь сражается сам святой Георгий-Джирджис, дух сарацин падал. Многие не решались даже нападать и проливать кровь крестоносцев. Вскоре все фатимидское войско обратилось в бегство, побросав свои вещи и лагерь.
Боясь угрозы Арнульфа, крестоносцы усердствовали вовсю и не обращали внимания на дорогих лошадей, оружие и палатки. Тысячи мертвых тел мусульман усеяли поле вокруг крепости Ашкелона. Граф Раймунд теснил множество арабов к краю скалы, откуда они срывались или сами бросались в море. Пытавшиеся сдаться не находили милости и сострадания. Опустивших мечи, безоружных, склонивших головы мусульман расстреливали в упор из арбалетов и луков, как в мишени метали дротики и топоры. Со смехом, словно птиц, засыпали стрелами тех, кто искал укрытия на деревьях. Соревновались на меткость.
Фатимидский халифат отступил. Иерусалимское королевство в этот раз устояло. Напоследок разгорелся скандал — Готфрид и Раймунд схлестнулись за готовый сдаться Ашкелон. Не уступив друг другу, бароны оставили нетронутой крепость к величайшему изумлению жителей-мусульман.
Брошенный лагерь фатимидов был в момент прибран к рукам. Нагрузили полные повозки мечей и доспехов, шатров, седел, упряжи лошадей. На телах побежденных нашли немало монет — от золотых динаров до медных грошей. Кому-то достался мул, кому-то арабская лошадь.
Разругавшиеся из-за Ашкелона бароны ехали в Иерусалим домой.
Первый Крестовый поход был завершен. К италийским и византийским берегам потянулись корабли из портовой Яффы. Франки возвращались домой. Одиннадцатое столетие от Рождества Христова завершало свой бег.
Первыми со святой земли увели свои войска принцы Роберты: Нормандский и Фландрский. К северной Сирии, чтобы беспрепятственно сесть на корабли.
