— Я тебя знаю. — Регол поднялся с пола, потирая шею. — Ты каждый год приходишь в Калтесс на ковку и наблюдаешь за послушницами. — На его поджатых губах появилась печальная улыбка. — Мои чары подвели меня в прошлом году. И в позапрошлом.
— Зоул здесь нет, Сафира, — сказала Чайник, вставая между женщиной и столом. — С чего ты взяла, что она может быть здесь?
— Я никому не говорила. — Терра наконец-то встала на ноги. — Клянусь!
— Я вижу, что ее здесь нет. — Сафира шагнула к двери. — Я оставлю вас есть десерт. Горничная лежит без сознания в шкафу в холодной кладовке.
Чайник двинулась, чтобы преградить Сафире путь к выходу. Регол поднялся на ноги, морщась от боли.
Кто эта женщина? Ты тоже ее знаешь. Кеот придвинулся к шее Ноны, щека покраснела.
Сафира. Она обучала Зоул для сестры императора. Ее изгнали из монастыря много лет назад, когда она зарезала Чайник.
Наконец-то! Кеот заставил появиться на свет дефект-лезвия Ноны. Кто-то, кого можно убить.
Нет. Но Нона даже не попыталась убрать свои клинки.
— Уйди с дороги, Мэй, — Сафира двинулась к двери.
Мэй?
Должно быть, это настоящее имя Чайник. Заткнись.
— Ты пойдешь в монастырь. Есть вопросы, на которые нужно ответить. — Чайник приняла стойку меч-кулака, мягкую форму, руки подняты.
— Нет. — Сафира повторила ее стойку.
— Она знает об Йишт и корабль-сердце! — Нона вскочила на стол, забыв о своей заботе о посуде. Прыгай на нее! Разорви ее плоть. Открой ее тело! Кеот распластался, заливая ее конечности алым светом.
— И она ударила ножом Чайник! — прошипела Ара.
Сафира покачала головой, на ее губах появилась узкая улыбка:
— Все было совсем не так. Вы ничего не знаете. Вы же дети.
— Было что-то в этом роде. — Чайник не сводила глаз с Сафиры.
— Ядовитые слова Яблока настроили Мэй против меня, Нона.
Нона моргнула, удивленная тем, что к ней обращаются.
— Это работа Яблоко, — продолжила Сафира. — Ты все узнаешь, но к тому времени будет уже слишком поздно. Шерзал — наша единственная надежда. Крусикэлу не хватает воображения. Велера — тупое оружие. Мы можем утонуть вместе с императором или выплыть, некоторые из нас.
— Шерзал…
— Шерзал не приказывала убивать твою подругу, Нона. Йишт опасна, но ты пользуешься теми инструментами, которые у тебя есть. — Сафира взглянула на нее. — Не я твой враг. Ной-гуин не забыла тебя. Это предупреждение от друга.
Нона покачала головой.
— Если ты друг, то можешь прийти и рассказать свои истории настоятельнице. Она знает, что с ними делать. — Она пошла к краю стола, осторожно ступая и избегая тарелок. Ара и Регол тоже двинулись вперед.
— Нет! Только я, — скомандовала Чайник железным голосом. Удивление от такой властности монахини удержало Нону на месте. Чайник всегда была улыбчивой и веселой. Такую Чайник Нона не знала.
В следующее мгновение обе женщины приблизились и начался бой. Сафира взмахнула ногой, пытаясь сбить Чайник с ног. Обе использовали боевую текучесть — элемент меч-кулака, так любимый Сестрами Благоразумия. Там, где Сестра Сало концентрировалась на блоках и ударах, направленных на то, чтобы нанести как можно больше урона за как можно более короткое время, серый кулак сосредотачивался на уклонении и выведении противника из равновесия, часто больше походя на танец. Эти две двигались в плавном соревновании положения и устойчивости, шквалы ударов не находили ничего, кроме воздуха. Это мог быть танец, и к тому же красивый, но Нона знала, что в этой форме есть множество приемов, позволяющих вывести из строя или убить менее опытного противника тихо и эффективно, и любой из них можно было использовать за один удар сердца, если одна из женщин получит достаточное преимущество.
Быстрое столкновение, руки находят опору, быстрое приведение в соответствие ног, разорванные захваты. Чайник и Сафира отпрянули друг от друга, потеряв равновесие. Мгновение спустя они снова сошлись — удары руками и ногами и минимальные повороты тела, уклоняющиеся от них, одежда Чайник кружится вокруг нее. Чайник без предупреждения ухитрилась схватить Сафиру за косу и, дернув ее голову назад, ударила локтем в лицо.
Сафира отступила назад, тяжело дыша и вытирая кровь с носа.
— Как бы я ни любила играть с тобой, Мэй, у меня нет на это времени. — Она раскрыла ладонь, чтобы показать маленькую кожаную трубку, запечатанную смолой. — Серая горчица. Не совсем идеальная приправа для светских сборищ. Я могу просто уйти?
Чайник отступила от двери, сузив глаза.
Бросайся на нее! Ты можешь отрезать ей руку, прежде чем она...
Нет. Нона мало что знала о серой горчице, но это был яд, с которым Сестра Яблоко разрешала работать послушницам только тогда, когда они достигали Священного Класса, да и то только в том случае, если они были отобраны для Серого.
Сафира открыла дверь и, обернувшись, снова посмотрела на Нону.
— Передай Зоул мои слова. Шерзал стремится к величию, и для вас обоих найдется место рядом с ней.
Через мгновение она исчезла.
9В СЕДЬМОЙ ДЕНЬ подогрели воду в бассейне. Теперь, после исчезновения корабль-сердца, требовалось сжигать уголь в комнате под прачечной, через которую проходили трубы. Черный дым валил из новой дымовой трубы, и ветер Коридора уносил его прочь. Настал вечер, четыре часа, вода начала дымиться. В некоторые шестые дни, во время мороза, Ноне приходилось разбивать в бане пленку льда, так что седьмой день был благословением. После четырех часов сжигания угля бассейн стал таким же горячим, как обычно, и почти таким же горячим, как в тот год, когда она присоединилась к Сладкому Милосердию.
Нона и Ара вернулись с обеда с Террой Менсис в Истине как раз вовремя, чтобы помыться, но Нона вышла из дормитория поздно, погруженная в свои размышления. Она не разговаривала с Зоул и все еще не знала, что делать с посланием Сафиры. Возможно, ей следует предоставить решать самой настоятельнице.
Всю обратную дорогу Чайник молчала, глубоко задумавшись. Самое лучшее произошло когда они уходили: Ара попросила Терру одолжить Ноне какую-нибудь одежду в следующий раз, когда Ноне будет в городе.
— Для монастыря, — сказала она. — Своего рода маскарадный костюм. Я не знаю, чего она захочет.
— Конечно... — Терра казалась неуверенной, возможно, представляя, как ее лучшее платье выходит за дверь вместе с позаимствованными драгоценностями.
— Возможно, униформа слуги. Или парик, если он у тебя еще остался? — сказала Ара.
При этих словах Терра заметно оживилась:
— О, Арабелла! У меня так много париков! Велера надела этот серебристый три года назад и... ну, ты знаешь... но теперь? Никто их не носит. Нона, ты можешь взять шесть, если хочешь!
