У меня в холодильнике стояли литровая упаковка йогурта, коробка плавленого сыра и полбутылки ликера «Киви». К остальным запасам существующей в доме еды относились пакет кофе, немного хлеба и три сморщенных яблока. У меня уже несколько дней не было времени сходить в магазин.
Я подумала о пробежке в парке, о наставлениях в школе полиции, согласно которым не следовало вступать в личные отношения с подозреваемыми. И еще о том, что пара кружек пива подействовала бы на меня не менее благотворно, чем спорт на свежем воздухе.
— Хорошо, пойдем, но только при одном условии.
— Каком?
— Больше этот случай не обсуждаем. Будем говорить о чем угодно — о музыке, политике, книгах, хоть о проблемах оленеводства, только не об убийстве. Я сойду с ума, если буду все время думать об этом.
— Плохо тебе, бедняжка, — хмыкнула Тулия. — Мне тоже. Нам обеим будет полезно поговорить о чем-нибудь другом, не о Юкке.
Я смыла с лица макияж и снова наложила немного легкой косметики. И вдруг поняла, что очень голодна. Мне хотелось выпить пива, поговорить с друзьями, посмеяться хорошим шуткам. Я не могла и не хотела больше перемалывать в голове одно и то же. Наверное, совместные посиделки с Тулией в баре были неправильным шагом с точки зрения полицейской морали, но совершенно верным решением с человеческой точки зрения.
И мы славно повеселились. Тулия была в ударе и без перерыва рассказывала смешные истории и анекдоты. По сравнению с ее буйным, анархическим отношением к жизни я почувствовала себя почти столетней старухой. Она остроумно и увлекательно рассказывала о путешествиях автостопом, об общении с шестнадцатилетними мальчиками, мучительно страдавшими от своих комплексов, о рок-фестивале в Тапиола, о морских круизах. Я ей почти завидовала. Может быть, на чей-то взгляд Тулия просто не хотела становиться взрослой, но я считала, что она не хотела стареть душой.
— Знаешь, я не хочу жить по схеме, как все. Окончи институт, купи квартиру, выплати долги, выйди замуж, заведи детей. Будь благонадежным гражданином. А я хочу жить легко, делать то, что мне нравится. Всю жизнь. — Она рассмеялась и залпом выпила почти полкружки пива. Немного янтарного напитка выплеснулось, капли потекли по шее. Смеясь, он вытерла их ладонью, под вырезом свитера показались красивая белая шея, ключицы. В ушах у нее были сережки в виде полумесяца, на пальце такое же кольцо. Стильное сочетание.
— О чем ты думаешь, Мария?
— О том, что иногда приятно пообщаться с умной женщиной. Знаешь, вокруг меня слишком много серьезных мужчин. А ты относишься к той редкой породе, которая не хочет жить по предписанным в этом мире правилам. С тобой интересно.
— Наверное, ты очень одинока? Яна когда-то сравнивала тебя со странником в пустыне.
— Я просто не люблю выворачивать душу наизнанку. Да, с людьми интересно, даже с мужчинами, но необходимость постоянного общения меня угнетает.
— У тебя кто-нибудь есть? Друг, мужчина?
— Нет. Было несколько романов. Первый, Пете, пропил все мои деньги. Затем еще один — орнитолог, у него вообще были проблемы с общением. И потом еще в университете, но тот не мог вынести, что я училась лучше его. Так что сейчас я живу, как орех в скорлупе. Я не хочу заводить себе друга только потому, что так положено. Мне и так неплохо. Конечно, не все мужчины полные идиоты, но и настоящих звезд что-то на пути мало встречается. А у тебя как?
— То же самое. Вот Юкка был… — Тулия смахнула крошку с губ, и я вдруг вспомнила фразу из письма Антти, в которой он просил Юкку не обижать Тулию. — Извини, что я вдруг затронула запретную тему, но Юкка был не таким… как все. Вожак стаи… Иногда он меня страшно бесил. Эй, официант! Повторите еще пиво. Мария, ты будешь?
— Давай еще по третьей. — Я заметила, что Тулия глотает слезы, и решила поменять тему — заговорила о новом фильме Аки Каурисмяки, который я смотрела на прошлой неделе. Мы снова вернулись к разговору о ролевом разделении женщин и мужчин, ругали правительство, смеялись над шутками. Несколько самодовольного вида парней попытались присоединиться к нашему обществу, но Тулия демонстративно обняла меня за плечи, сказав, что нам и без них хорошо. Они смущенно удалились, а мы весело захохотали им вслед.
За третьей кружкой пива я почувствовала, что опьянела. Тулия сказала, что не в состоянии идти к вокзалу на автобусную остановку, и я решила остаться с ней подождать трамвая. Стемнело, похолодало, Тулия спрятала ладони в длинные рукава свитера.
— У меня довольно плохое кровообращение, поэтому руки и ноги всегда мерзнут.
— А ты помнишь, как в детстве на переменах играли в ладушки? Попробуем? — И мы начали играть, хлопая в ладоши сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, не замечая удивленных взглядов прохожих. Нам стало весело, как на переменке в третьем классе.
— А у тебя на удивление теплые ладони. Теплые руки, холодное сердце — это про тебя?
— Значит, у тебя должно быть теплое сердце, — бросила я мяч на ее сторону.
Подошел трамвай, мы обнялись, Тулия уехала. Возвращаясь домой, я думала о том, что уже давно не получала такого удовольствия от общения, как этим вечером.
8
Лодочку река несет —
где ж пути конец придет?
Из живых никто не знает…
До конца недели я была плотно занята расследованием случая с поножовщиной в Малми. Там в пятницу появилась еще одна жертва — молодой румын ударил ножом своего кузена. Я пыталась понять, что ими двигало, но для этого следовало погрузиться в их культуру, познакомиться с бытом, а на это у меня совсем не было времени.
Несколько раз я пыталась дозвониться до руководителя хора Тойвонена, но повезло мне только в понедельник.
— Я сейчас в отпуске на даче и собираюсь в город только на репетицию песен для похорон. Извините, у меня очень мало времени, — произнес он.
— Речь идет о расследовании убийства. — Я пыталась говорить официальным тоном.
— Да, конечно, я готов вам помочь. Вы могли бы прийти сегодня вечером к нам на репетицию. Где-нибудь в районе восьми.
Меня это устраивало. Заодно я смогу увидеть и остальной состав хора, не только свидетелей преступления, и побеседовать с ними о Юкке.
Мартти Мяки позвонил в четверг. Поколебавшись пару секунд, он рассказал мне, что в ночь убийства его не было дома. Когда я спросила, кто может доказать его алиби, он очень смутился.
— Ну это… Я не знаю, как ее зовут. Мы случайно познакомились за стойкой бара в Кайвохуоне. И провели всю ночь в гостинице «Ваакуна».
Мы договорились, что он придет ко мне побеседовать сразу, как только вернется в Финляндию. Наверное, с моей стороны было наивно ему верить, но у меня не оставалось другого выхода. Зачем Мяки понадобилось прятать топор под сауну? Возможно, Койву что-нибудь узнает, зайдя в бар в Кайвохуоне с фотографией Мяки. Или Мяки вспомнят в гостинице «Ваакуна», и, если повезет, мы даже найдем женщину, с которой он провел ночь.
