— Да почему меня нужно прятать? — судя по голосу, мамуля закуривала очередную сигарету.
— Мама, лучше не спрашивайте, — я вздохнула. — Тут такие дела творятся… Судя по всему, охота идет уже не только за мной, но и за всеми, кто как-то может иметь отношение к папенькиному наследству…
— А, так все-таки наследство? — оживилась мамуля. — Тебе это точно известно?
— Да, мам, — смиренно сказала я. — У меня завещание.
Я на всякий случай потрогала папку, которая уже натерла своим углом мой бок. Хорошо, что толстая фланелевая майка от спортивного костюма была достаточно просторной… Впрочем, я не была уверена, что Стас не заметил папки. А если заметил, почему никак этого не показал? Ох, что-то крутит этот Стас, что-то мне все это вообще не нравится… Случайно пошел за мной в подвал? Случайно обнаружил брата? Поехал за мной — тоже случайно? И вообще — чего он ко мне прицепился? Нет, вы как хотите, господа, но мне этот супермен с его суперменскими замашками очень подозрителен. Вполне вероятно, что и напарника какого-то он сам выдумал. И хочет забрать у меня папку с завещанием без шума…
— Маша? Ты что там, заснула?
— Ничего, ничего, я просто думаю, мама… Знаете что? Давайте, я вам позже перезвоню. Если этот тип опять позвонит, скажите, что…
— Я знаю, что ему сказать, — отчеканила мамуля. — Хорошо. Я буду ждать твоего звонка.
Я повесила трубку и сползла в кресле пониже, далеко вытянув ноги. У меня болело все тело, мысли путались от усталости и пережитого возбуждения, а мне еще нужно было придумать, куда спрятать мамулю.
Уставившись в стену, я кусала нижнюю губу и размышляла.
Что мне делать? Куда прятать мамулю, куда прятаться самой? Да что за глупости, не могу я никуда прятаться! У меня газета, а газета без моего участия выходить не может. Кто, в конце концов, будет платить зарплату сотрудникам? Да и вообще, если за моими архаровцами не присматривать, они там такого наворотят! Особенно Благолепов…
Мои размышления, от которых я уже готова была прийти в отчаяние, прервал Стас, вошедший неслышным шагом в комнату и остановившийся у дверей. Если бы он не кашлянул, я бы его и не заметила. Военная выучка.
Обернувшись, я посмотрела на него без всякого удовольствия. Он стоял, не без изящества прислонившись к дверному косяку, и тоже смотрел на меня отнюдь не с любовью во взоре.
— Ну, и что мне с тобой делать? — спросил он угрюмо и почесал бровь, разделенную на две неравные части едва заметным шрамом. Я почему-то только теперь заметила этот шрам и уставилась на него. Стас неправильно истолковал мой взгляд и тут же ощетинился:
— Ты думаешь, ты выглядишь лучше после всех этих гонок? Иди посмотри на себя в зеркало. Не девочка уже, чтобы по дорогам носиться.
Ну, это уж слишком! Намекать на мой возраст — это низко! Тем более, что мне никто никогда не дает моих лет. Этот юный нахал, кажется, считает, что ему все позволено!
Я встала на ноги, окинула его ледяным взором и процедила сквозь стиснутые зубы:
— Ну, хватит. Мне все это надоело. Я ухожу. У меня, между прочим, завтра рабочий день… То есть уже сегодня. И выспаться не удастся!
— Сядь, — посоветовал он спокойно. — А еще лучше — ложись вон там, на кушетке. Я тебя разбужу, когда это будет необходимо. Про работу на время забудь. Ничего с твоей газетой не сделается.
Не успела я придумать достойный ответ, как этот наглый тип повернулся на каблуках и исчез за дверью.
Глава 19
Выспаться мне не удалось. Только я задремала, прижимая к груди под майкой папку с завещанием, как чья-то нетерпеливая рука начала трясти мое плечо так, будто собиралась вытрясти из меня душу.
Я застонала и стряхнула отвратительную конечность, однако она тут же снова вцепилась в мое плечо и встряхнула сильнее прежнего. Пришлось просыпаться.
С трудом разлепив тяжелые веки, я с ненавистью посмотрела на склонившегося надо мной Стаса — конечно, кто же еще это мог быть, такой бесцеремонный и жестокий!
— Вставай, — объявил он хмуро. — Тебя к телефону. Этот гад позвонил на мой мобильник. Он знает, что мы вместе. Требует тебя. Вставай и поговори с ним.
Спустив ноги с кушетки, я поморщилась от боли в колене и откинулась к стене, обреченно протянув руку за трубкой. Кто бы знал, как мне не хотелось разговаривать ни с какими искателями наследства!.. А хотелось мне немедленно уткнуться в подушку, проспать часов двадцать подряд, а потом проснуться, принять душ, одеться, накраситься и поехать на работу, в свою любимую газету, о которой я уже успела очень сильно соскучиться.
Стас вложил трубку мобильника мне в ладонь, я поднесла ее к уху и злобно сказала:
— Я слушаю.
— Приветик, сокровище! — развязно хохотнул в трубке тот самый баритон, который я уже слышала после стрельбы в мамулином доме. — В общем, так. Встречаемся в Манхэттене, адрес я тебе скажу. Принеси с собой завещание.
— А на черта ты мне сдался? — невежливо ответила я. — Я совершенно не собираюсь с тобой встречаться. Я спать хочу.
— Встретиться тебе со мной придется, моя прелесть, — голос в трубке неожиданно стал холоден, как стальной клинок. — И завещание твоего дорогого папочки тоже придется отдать. У меня девчонка.
— Какая девчонка? — спросила я машинально.
— Сама знаешь, какая, — опять хохотнул он. — Твоя сводная сестра. Сиротка из Мексики. Бедный ребенок. Пять лет. Хорошенькая, как куколка. И такая же рыжая, как ты. Представляешь?
Сердце у меня сжалось. Не то чтобы я испытывала какие-то родственные чувства к этому чужому ребенку. Я и папашу-то своего никогда не видела, а он наплодил, понимаешь, детей по всему свету, что же мне теперь — о каждом заботиться?!.. Но мысль о том, что маленькая, пусть чужая, девочка находится в руках этого мерзкого типа была для меня невыносима. Я передернулась и прошипела в трубку:
— Говори адрес.
— Умница, — довольно произнес гад. — Сентиментальность, оказывается, ваша фамильная черта. Твой братец Алекс тоже умолял не причинять тебе зла и не трогать ребенка… Даже пытался остановить меня. Пока я его не успокоил.
— Что ты сделал с Алексом, скотина? — крикнула я, неожиданно для самой себя впадая в неконтролируемую ярость. Ну, я уже говорила, что, когда задевают мою семью, я превращаюсь в раненую тигрицу.
В трубке раздался издевательский хохот. Ответа на свой вопрос я не получила, зато, отсмеявшись, гад продиктовал мне адрес в Манхэттене.
— Приходи одна, — предупредил он в конце. — Как во всех порядочных детективах делается. Если попробуешь приволочь за собой кого-нибудь, будешь пенять на себя. А главное — с малюткой тогда непременно что-нибудь случится.
И он бросил трубку.
Видимо, Стас понял по моему лицу, что меня сейчас лучше ни о чем не спрашивать. Поэтому он просто молча наблюдал за тем, как я встаю, пересекаю комнату и направляюсь в ванную, по пути бросив взгляд на часы. Если они не стояли, то сейчас было ровно пять утра. Этот подонок не дал мне поспать и часа.
