Пожилая леди опустила руку и смерила сенатора суровым взглядом.
— Какова ваша позиция касательно вознесения? — спросила она.
Усиленный многочисленными колонками, резкий, тонюсенький голос (именно так его себе и представляла) долетел до каждого слушателя, и все отчетливо различили в нем осуждение и неодобрение.
Райман, казалось, слегка опешил. Первый раз на моей памяти вопрос застал его врасплох. Но сенатор на удивление быстро пришел в себя:
— Прошу прощения?
— Вознесение. Когда истинно верующих заберут на Небеса, а грешники и безбожники останутся на земле, обреченные на вечные муки. — Старушка прищурилась. — Как вы относитесь к этому священному, предначертанному в Библии событию?
— А. — Сенатор уже справился с удивлением и теперь задумчиво смотрел на слушательницу.
Слева от меня что-то тихонько клацнуло — это Шон отложил в сторону кольчугу и с интересом уставился на сцену. Баффи впилась глазами в телефон и яростно стучала по кнопкам, направляя разные камеры. Когда идет прямая трансляция, нельзя ничего монтировать, но зато потом можно обработать полученные изображения для репортажа или статьи. А перед нами сейчас разворачивалась прекрасная не постановочная сцена. Уступит ли сенатор религиозным фанатикам, которые за последние годы добились немалого влияния в республиканской партии? Или решится позлить эту часть электората? Сейчас ответ знал только Райман. Но через минуту узнаем и мы.
Все еще глядя старушке прямо в глаза, он вышел из-за трибуны и уселся, свесив ноги со сцены и уперев локти в колени. Нашаливший школьник, но никак не сенатор, который стремится встать во главе самой могущественной в мире страны. Хорошо продуманная поза, я мысленно зааплодировала. Надо, кстати, как-нибудь написать статью об ораторском искусстве в современной политике.
— Мэм, как вас зовут?
— Сюзанна Грили. — Женщина поджала губы. — Молодой человек, вы не ответили на вопрос.
— Мисс Грили, я просто тщательно обдумывал ответ. — Сенатор с улыбкой окинул взглядом немногочисленную аудиторию. — Невежливо отвечать на вопрос дамы, не подумав. Меня так учили. Это как за обедом ставить локти на стол.
По рядам пронесся легкий смешок, но Сюзанна Грили оставалась серьезной. Райман снова повернулся к ней:
— Мисс Грили, вы спросили, какова моя позиция касательно вознесения. Перво-наперво должен признаться: у меня вообще нет никакой позиции касательно событий, предсказанных в Библии. Господь сделает так, как Ему будет угодно, какое право я имею Его судить? Реши Он забрать истинно верующих на Небеса — думаю, никто Ему не сможет помешать, тем более политики. Даже если хором заявят: «Не верим мы в это». С другой стороны, мисс Грили, очень сомневаюсь, что Он так поступит. Я член методистской церкви и был им всю жизнь, так что, полагаю, я знаю Господа нашего. Конечно, хуже священнослужителя, но точно не хуже простого обывателя. И тот Бог, в которого я верю, не разбрасывается хорошими вещами. Он использует их снова и снова. У нас замечательная планета. Конечно, не все гладко: перенаселенность, загрязнение окружающей среды, глобальное потепление, белиберда, которую показывают по телевизору по четвергам, — зрители снова засмеялись, — и, разумеется, зараженные. На Земле много проблем, и вознесение может показаться хорошим выходом из сложившейся ситуации. Зачем ждать? Давайте быстренько отправимся на Небеса и оставим позади все земные испытания и горести. Но мне этот выход не кажется хорошим. Представьте себе первоклассника, который неожиданно встает посреди урока: «Я уже достаточно учился, хватит с меня школы, спасибо, я пошел». А по сравнению с Господом мы даже не первоклассники. Он прекрасный учитель и не захочет выпускать нас из класса раньше времени просто потому, что мы вдруг устали, нам трудно и тяжело. Не знаю, верю ли я в вознесение. Думаю, если Господь захочет — так и будет… но, полагаю, не на нашем веку. У нас еще осталось много незавершенных дел здесь.
Сюзанна Грили долго молчала, не сводя глаз с сенатора и по-прежнему поджав губы, а потом медленно-медленно кивнула:
— Спасибо, молодой человек.
Волшебные слова. Хвалебный гимн, и тот прозвучал бы не так убедительно.
— Мы только что подпрыгнули до третьей позиции. — Изумленная Баффи оторвалась от монитора. — Джорджия, наша трансляция на третьей позиции.
— Леди и джентльмены, — я откинулась на спинку стула, — думаю, у нас есть реальный претендент на президентский пост.
Третья позиция. Эти слова, простите уж за клише, прозвучали музыкой для моих ушей. В Интернете рейтинги высчитываются по довольно хитрой схеме. Все зависит от трафика. Тысячи компьютеров измеряют информационные потоки и сообщают, какие сайты получили больше всего запросов и на какие именно страницы чаще кликали. На этих подсчетах основываются наши рейтинги, и, исходя именно из этих данных, рекламщики и финансисты принимают решения о возможных инвестициях. Третья позиция — самая вершина, ведь на первую или вторую без порнографических ссылок не попасть.
Дальше сенатору задавали вполне обычные вопросы и несколько заковыристых подкинули, чтоб не скучал. «Как вы относитесь к смертной казни?» Райману идея не казалась удачной, ведь трупы обычно оживают и набрасываются на людей. «Что вы думаете о системе здравоохранения?» Медицина должна быть на высоте, если люди умирают в результате неправильного лечения — это преступление. «Как вы собираетесь улучшить готовность страны к стихийным бедствиям?» Массовые амплификации, произошедшие в результате взрывов в Сан-Диего, преподнесли нам важный урок, президентский долг — улучшить систему подготовки к катастрофам. «А как быть с однополыми браками, свободой вероисповедания и свободой слова?» Ну, ребята. Даже если большинству что-то не нравится, соответствующая социальная группа никуда не исчезнет. Жизнь — короткая и весьма хрупкая вещь. Так что нужно ко всем относиться с одинаковым уважением, все имеют одинаковые права. После смерти Господь рассортирует нас на праведников и грешников, а пока будем друг для друга хорошими соседями, и суждения свои давайте держать при себе.
Так прошло полтора часа. Больше половины вопросов задали лично присутствующие — первый подобный случай за всю кампанию. Наконец сенатор встал и промокнул лоб носовым платком.
— Друзья мои, я бы с радостью еще поболтал с вами, но уже поздно, и меня поторапливает секретарь. Говорит, начну клевать носом на утренних встречах, если буду постоянно засиживаться допоздна на вечерних.
Снова смех, искренний и непринужденный. За последний час сенатору удалось заставить их забыть о страхе. Люди редко ведут себя так спокойно за пределами собственного дома.
— Спасибо, что пришли, спасибо за вопросы и комментарии. Искренне надеюсь, когда наступит время, вы проголосуете за меня. Или же встретите более достойного кандидата.
— Питер, мы с тобой! — прокричал кто-то из дальнего угла зала.
Я резко повернулась. Кричал не один из наших — какая-то незнакомая девушка размахивала самодельным плакатом «Раймана в президенты».
