павлин, пытаясь раздуть свою значимость и ответил.
— Мы великие воины и всегда отражали такие нападения. А это уважаемые воительницы из лучших семей со всей страны. Они элита что всегда одолевала врага.
— И что случилось в этот раз?
— Вы.
— Я слабее половины этих монстров.
— Ложь. Вы убили десятки из них.
— Слабаков до 20 уровня я даже не считаю за монстров. — Тут у него произошел сбой программы, он явно считал себя сильным со своим 19ым уровнем.
Наш отряд приблизился к врагу, расправа монстров над «великими воительницами» уже закончилась. Прически и макияж не помогли на поле боя, а ткань не защитила от когтей и мечей, какой сюрприз. Злой рыцарь посмотрел прямо на меня и произнес.
— Союзник, спасибо за помощь. — Сказал он, глядя мне в глаза. Его сухой и мертвый голос заставил пару бойцов обгадиться от страха. Вот это поворот, я союзник?
— Не за что, я бы хотел вернуться в родной мир, это сражение меня не интересует. Не возражаешь? — Я решил не ходить вокруг да около и сразу перейти к делу.
— Если все живые люди будут убиты, то я смогу вернуть тебя, как иномирца, к часам, от которых ты переместился сюда.
— Идет, так их всех нужно убить? — Я кивнул в сторону трясущихся «воинов».
— Мы и сами справимся. Это не твоя война.
— И то, верно.
У этого «злодея» чувство справедливости развито сильнее чем у остроухих мразей, что научили себя ненавидеть буквально за неделю реального времени.
— Вы что… бросите людей на верную смерть? — Изумился один из солдат.
— Ага. — Ну не драться же мне с теми, кто гораздо сильнее, ради спасения тех, кто пытался меня убить?
* * *
Я вывалился из портала посреди храма, напротив песочных часов. Передо мной оказались примерно тридцать остроухих воинов и один жрец с подносом, на котором стоят две чаши.
— Великий воин. Неужели больше никто не выжил? — Обратился ко мне жрец.
— Ага, остальных убили. А что это за чаши?
— Неужели ты не знаешь? — Удивился эльф с подносом.
— Я из глухой деревни.
— Вода, испитая из этих чаш, лечит любые недуги, и даже старость у людей.
— Ха-ха, неужели посла старческая жизнь замучила?
— Прости, кого?
— Не важно, мысли вслух, простите.
— Ты еще молод и не ранен, тебе пить из этих чаш не нужно сейчас.
— Знаю, но одному моему знакомому глоток не помешает.
— Это право нельзя передать другому, только заслужить. Приходи лет через сорок, тогда омолодишься, только нужно записать твое имя…
— А мы его и так знаем. — Вмешался эльф-командир и все эльфы-воины как по команде достали мечи и направили в мою сторону. Я же стою неподвижно и делаю вид что мне все равно.
— Говорил же, что у того вора был сообщник. — Заговорил помощник командира.
Ха, выходит посол попался? Вот вор-неудачник, надеюсь его пытали.
— А где вы его держите кстати?
— В темнице, ты тоже туда идешь.
— Конечно, мне ведь нужно спасти этого придурка.
Я достал огнемет и выпустил поток пламени в воинов, они загорелись как спички, еще до того, как успели сделать шаг. Испуганный жрец уронил поднос и две реликвии, светящиеся ярче чем «межмировые» предметы, упали на пол.
А дальше были только огонь и смерть.
* * *
— Как тебя красиво обработали, прямо можно фото на паспорт делать.
— Очень смешно.
Я нашел посла в темнице, глубоко под землей. Его лицо теперь больше напоминает кровавое месиво, а его способность разговаривать объясняется искусностью остроухих в деле пыток и убийств. А еще его сковали в стоящем положении, с голым торсом, явно собирались работать плетью.
— «20 минут, зашли и вышли», неплохо сказано… Чего молчишь, с**а? Я с тебя сейчас шкуру спущу.
— Хорошо, разрешаю, если потом дашь попить из чаши. И без меня тебе не выбраться.
— А плеть у эльфов хорошая, вся в маленьких стальных шипах и лезвиях, это тебе не дамский поцелуй, настоящий удар, мало не покажется. — В ответ на мои слова он зажмурился в страхе и стиснул зубы. Я покрутил инструмент в руках и отбросил.
— Ладно, возвращай нас домой, там разберемся с чашами.
— Тебя не должны были раскрыть. Я тебя не подставлял.
— Да-да, сейчас обсудим.
Я освободил этого придурка, но он рано обрадовался. Я тут же и на месте добавил ему пару хороших ударов по почкам и печени, отчего он еще долго корчился и выл. Наскулившись как побитая псина он открыл портал, и мы вернулись домой. Примечательно что кристалл в его руке разрушился сразу после применения. Нужно будет узнать, как он это делает, после того как отметелю еще раз.
* * *
Забрав у него 50 тысяч тугриков за мои издержки, я дал ему попить из одной чаши. Обе чаши, кстати, тоже забираю я, это не совсем справедливо, все-таки это был его план, но мы уже давно живем в мире, где «кто сильный тот и прав».
Его мутило и колбасило минут десять, кажется, под его кожей что-то двигается, прямо как черви. А я смотрел на его ужасные страдания и думал, что нужно добавить и отпинать его по почкам еще пару раз. Какого было мое удивление, когда его седые волосы почернели, морщины на лице исчезли, испарился пивной животик, плечи стали шире, да и ростом он стал, кажется, чуть повыше.
Передо мной предстал молодой человек лет двадцати, ни на йоту не старше меня. Он подошел к зеркалу и начал себя разглядывать.
— Девица-красавица.
— Завидуй молча. И радуйся, что тебе теперь не узнать, что такое старость. — Не думаю, что он был таким старым, просто кабинетная жизнь и много бургеров не располагает к хорошему здоровью.
— Как был ублюдком, так и остался.
— Зато я теперь молодой ублюдок, а еще мы нашли лекарство от старости.
— Только ты его больше не увидишь.
— Посмотрим, Максим, время покажет.
«Чаши тысячи слез (древнейший артефакт). Исцеляет любые недуги, в том числе старость, душевные и врожденные заболевания. Одна чаша не может быть использована одним существом чаще чем раз в 30 лет».
Мне и раза в 30 лет хватит, Марине тоже.
— Пока, еврокомиссар.
— Я простой чиновник.
