миссис Муариф, и первым делом изучила дом издалека. Большой, добротный и основательный, в два этажа с третьим мансардным, он мог принадлежать лавочнику средней руки как минимум с тремя детьми, но как сказал детектив, еще не очень пожилая женщина проживала в нём одна.
Подозрительно!
Вежливо постучав и терпеливо дождавшись, когда мне откроют, я заранее натянула на лицо свою самую дружелюбную улыбку, но, когда дверь открылась с противным скрипом, она слегка дрогнула. Просто женщина, стоящая на пороге, больше всего напоминала… ведьму! Сказочную такую взаправдашнюю ведьму: всклокоченные седые волосы, многослойное платье невзрачных тонов, яркие длинные бусы в несколько рядов, крючковатый нос с бородавкой на самом его кончике и черные глаза, глядящие с подозрением. При этом смуглая оливковая кожа выглядела не очень старой, морщин было не особо много, лет так на шестьдесят человеческих, но общее ощущение выходило неоднозначным. Кустистые брови, тонкие губы, широкий подбородок — даже не привлекательна, про «красавицу» и вовсе молчу. Кажется, она была полукровкой то ли орка, то ли гоблина, а среди них особых красавцев никогда не встречалось. Вот жеугораздило!
А ещё она была слабенькой магичкой с темным даром.
— Что надо? — поинтересовалась женщина скрипучим голосом.
— Здравствуйте! — несмотря на не самое положительное впечатление от встречи, мой голос не дрогнул. — Сержант Кейтри и констебль Полянских, — я махнула рукой на Марка. — Вы оставили в участке заявление, хотим осмотреть место преступления.
— Место преступления они хотят, — пренебрежительно фыркнула дама, но шагнула в сторону, приглашая войти. — Ну, смотрите… Сержант, значит? Что-то я тебя раньше в участке не видела. Звать как?
— Эмилия, — снова улыбнулась я, уже зная, что лучше улыбаться, причем всегда и везде. — Меня только сегодня приняли в штат, но я сотрудничаю с детективом Форестли уже не первый год и вы можете доверить мне свою проблему. Расскажите, пожалуйста, о ней поподробнее. Что именно сегодня произошло?
— Молоко, — мрачно скривилась жутковатая миссис, разворачиваясь и первая проходя на кухню. — В шесть утра его принес молочник и оно было идеально свежим, я всегда проверяю. В шесть пятнадцать я хотела приготовить омлет, но молоко оказалось скисшим.
— Могу я на него взглянуть?
— Я его вылила. ― На меня посмотрели так, словно я сказала несусветную чушь.
— А тара?
— Кувшин? — нахмурилась женщина.
— Да, кувшин, в котором было молоко. Могу я на него взглянуть?
— Ну на, — хмыкнула потерпевшая, входя на кухню и первым делом подходя к раковине, рядом с которой стоял шкафчик. Распахнув его дверцы, женщина достала глиняный кувшин и протянула мне. — Думаешь, в нем дело?
— Не совсем, — ответила уклончиво, переходя на магическое зрение и выискивая хоть что-то, за что я смогу зацепить поисковое заклинание.
Εсть!
— Скажите, вы с кем-то ссорились в последнее время?
— Я? — высокомерно вздернула брови вдова.
— Да, вы, — подтвердила строго и миссис Муариф, иронично хмыкнув, задумалась.
Пока женщина решала, рассказывать или нет (это читалось по ее лицу), я неторопливо плела поисковое заклинание, рассчитанное на сущь, попутно вплетая в него ловушку, что бы тварь, почуяв во мне угрозу, не сбежала.
— Ну, было дело, — нехотя призналась женщина, когда я почти закончила. — С невесткой у меня не складывается. Думаешь, она?
— Далеко невестка живет? — уточнила чуть отстраненно, сосредоточив основное внимание на ключевом узле ловчей сети.
— На окраине, — пренебрежительно хмыкнула дама. — Сынок у меня бестолочь. Купили мы с мужем им дом на соседней улице, лавку открыть помогли, да только и пяти лет не прошло, как Федосий прогорел и дом за долги продал, только и хватило, что на хибару на окраине. А невестка всё на мои метры зарится, мол, мне одной многовато будет, а им в самый раз. Только смысл? И его ценить не будут, раз до сих пор своими силами ничего заработать не смогли. Почитай уж лет десять прошло с тех пор, а воз и ныне там. Мы-то с мужем, земля ему пухом, с медной монетки начинали, всё своими руками и усилиями… А они на все готовое хотят!
Терпеливо выслушав не такие уж и редкие откровения своих клиентов, среди которых дамы за пятьдесят составляли превалирующее большинство, сочувственно покивала и попросила отойти в сторону, освобождая центр кухни. Бросила мимолетный взгляд на кошку, мысленно давая ей приказ быть наготове, и медленно раскрутила поискового спрута, настроив его на поиск и сущи, и предмета, к которому ту привязали. Иначе сущь на одном месте не удержать.
Результат появился почти сразу. Всё-таки дом у миссис Муариф был намного меньше дома лорда (и зачем я о нем вспомнила?!), так что из угла, где стояло ведро для мусора, сначала потянуло потусторонним холодом, затем появился туманный сгусток с мерзким запахом, а потом и ловчая сеть сработала, пеленая не самую маленькую и слабую сущь, которая выглядела, как склизкая бурая клякса размером с курицу.
— Что это?! — обескуражено выпалила женщина, передергиваясь от отвращения, пока я медленно подтаскивала к себе воздушным арканом эту дрянь.
— Сущь, — озвучила очевидное. — Призванная недругом и привязанная к вашему дому, что бы пакостила только здесь. Давненько призванная, кстати, где-то с полгода назад.
— Семь месяцев! — с жаром выпалила вдова, прожигая тварь изнанки ненавидящим взглядом. — Семь месяцев назад это началось, как сейчас помню! Эмилия, убей её! А лучше… Нет! Отправь обратно!
— Согласно протоколу, пойманная на месте преступления тварь подлежит немедленному уничтожению, — вмешался констебль Полянских, не давая мне ни шанса поступить не по закону. — Но мы обязательно выясним, кто это сделал, и он ответит по всей строгости закона. Сержант?
— Да-да, — пробормотала слегка отстраненно, водя над сущью руками, чтобы понять, где лежит сдерживающая её вещь.
Есть!
— Охраняй, — приказала кошке, а сама снова развернула спрута и прошла к двери, которая вела на задний двор небольшого участка.
Спустилась по ступенькам добротного крыльца, изучила его крепкие доски, уделив особое внимание последней ступеньке, куда указывали щупальца поисковика, и, спросив разрешения у хозяйки, воспользовалась помощью констебля, который одними голыми руками без видимых усилий выдернул нужную доску из пазов.
— А вот и якорь, — озвучила очевидное, показывая прежде всего миссис Муариф потемневшую от времени и сырости серебряную брошку. — Ваше?
— Моя, — спала с лица женщина и взглянула на меня жалобными глазами, в которых стояли слезы. — Я ж её сыну дала…
Зачем она это сделала, я спрашивать не стала, но вдова, словно желая выговориться, сама вывалила на меня подробности: около года назад сын в очередной раз пришел просить денег, которых ему вечно не хватало, а когда мать отказала, то пожаловался: мол у любимой супруги день рождения, а он даже подарок
