Грубое обветренное лицо «морячка» принимает ехидное выражение. Как представитель морской пехоты, где Санек оттарабанил, как говорится, от звонка до звонка, парень довольно жесткий в суждениях и выражениях.
- Че, захомутала блондиночка?
Морщусь, но не нахожу слов для ответа. Так и есть – встрял, тупо встрял по самые…
- Найди инфу, – повторяю то ли просьбу, то ли приказ.
- Слушай, брат, – серьезно начинает Волков. – Ты знаешь, я больше по ту сторону ни ногой и тебе не советую, - он пожимает плечами, мелкие морщинки под глазами становятся глубже.
У Санька своя история. Обжегся так, что до сих пор раны лечит, на воду дует. Гулящая жена - это еще то испытание для нормального мужика. Никогда не забуду, в каком состоянии нашел друга после того, как Санек вернулся из полугодичного рейса и застал свою зазнобу на супружеском ложе резвящуюся с соседом.
Тогда на него смотреть было больно. Пока он Клаву Кулакову гонял, его женушка меняла мужиков, как перчатки, не забывая шастать по кабакам, тратя налево и направо заработанные честным трудом деньги Волкова.
- Не греби всех под одну гребенку, – поворачиваю ключ в замке зажигания. – Не подведи. У меня на вечер планы.
Уже через пару часов на моем столе лежало полное досье на Дмитрия Соколова. Волков постарался от души, даже рост и вес указал. Учится в институте менеджмента. Причем, надо заметить, очень средне. Никаких перспектив, серьезных проступков, типа приводов и прочего не нашлось. К моей досаде, баб тоже не обозначилось. Хотя, это как раз не удивительно: чтобы изменять Ангелине, надо быть полным кретином.
Зря я об этом подумал. Кулаки судорожно сжимаются, и я с ненавистью обрушиваю один из них на стол. Сама мысль, что этот сосунок лишил мою Ангелину девственности, выворачивает наизнанку, плавит кости, словно в адском котле.
Дверь приоткрывается, и я вижу испуганное лицо своего секретаря.
- Что?! – рычу, выливая долго копившуюся злость на ни в чем не повинную девушку.
Она бледнеет и неразборчиво шевелит губами.
- Еще раз, – остываю, уже сожалея о своем срыве.
- Максут Мансурович, к вам Мансур Исаевич.
Русоволосая девушка с невзрачными серыми глазами ждет моего ответа, крепко сжимая в пальцах увесистую папку. Выдыхаю, прикрывая на миг глаза.
- Пусть войдет.
Секретарь испаряется, бесшумно закрывая за собой дверь.
Сколько эта девчонка уже работает у меня? Кажется, год. Продержалась дольше всех. Усмехаюсь, надо выписать ей премию. Черт, и как только она меня терпит?
Через минуту порог моего кабинета переступает отец. Встаю с кожаного кресла и пожимаю руку родителю.
- Поблизости был, - оправдывает свой визит отец, - решил заскочить.
Мы оба знаем, что он лукавит.
Он видит мое скептичное выражение лица и тут же берет быка за рога.
- Как движутся дела с академией?
Кривлю уголок рта. Отец, как всегда, в своем репертуаре.
- Нормально, – получает в ответ сухую констатацию факта.
- Татьяна подпишет бумаги?
Складываю руки на груди, слегка наклоняя голову набок, пытаясь прочесть по его лицу профессионально спрятанные эмоции.
- Зачем тебе это, отец? Какая кошка пробежала между вами?
— Это земля Садулаевых, – упрямо гнет свою линию. – Давно пара было снести это здание. Оно не несет никакой прибыли.
- Во-первых, - качаю головой, не соглашаясь с доводами родителя, - ее документы чисты. Во-вторых, это не просто здание. Ты же прекрасно это понимаешь. Лучшая балетная академия города. Говори, как есть: это что-то личное.
Отец громко хмыкает и точь-в-точь отзеркаливает мою позу.
- С каких пор тебя стал волновать балет? – задает он справедливый вопрос, уводя тему в сторону. – Я для чего послал тебя к Жаровой?
Сжимаю челюсти, играя желваками, и упрямо молчу.
- Если ты не помнишь, - отец сверкает черными глазами прежде, чем продолжить, - я напомню. Ты должен создать невыносимые условия для учащихся. Мне нужна эта земля, Максут! План для постройки уже утвержден городской администрацией.
Бросаю на отца безразличный взгляд и иду к панорамному окну. В отражении вижу, что отец буквально пылает от негодования, поэтому решаю добить его всего лишь одной фразой:
- Найди себе для этих целей другую землю.
- Мы теряем огромные деньги!
- Чего ты хочешь от меня? Чтобы я вышвырнул оттуда Татьяну силой? – начиная злиться, запускаю пальцы в волосы.
В глазах отца проскальзывает что-то похожее на скрытое смущение. Хотя, возможно, просто так падает свет от люстры, создавая причудливые тени на лице отца.
- Так вот! Я не такой подонок, как ты считаешь. Максимум, на что я согласен, предложить ей отступные.
Душу заполняет так похожее на разочарование чувство, за которым следует небольшая вспышка раздражения. Для чего дал номер, если не берет трубку?!
Телефон вибрирует и на экране появляется небольшой конвертик. SMS. Прикусив губу, разворачиваю сообщение, подсвеченное голубым светом.
«Занят. Завтра поговорим».
С минут смотрю на эти сухие слова, которые совсем не вяжутся с тем, что написано на обратной стороне небольшой записки.
Словно прочитав мои мысли,
Максим присылает еще одно сообщение: «Спокойной ночи, детка». Я выключаю свет и ложусь в постель. Еще полчаса смотрю на дисплей, перечитывая смс Максима.
Как только экран гаснет, я вновь нажимаю на сенсорные кнопки, и так - пока глаза не закрываются. Трубка выскальзывает из ослабших пальцев, падая на мягкое, словно воздушное облачко, одеяло…
Морщусь, понимая, что Татьяна не согласится. Академия — это ее детище.
- Придумай что-нибудь, сынок. Я в тебя верю, – прежде, чем уйти, отец со сталью в голосе добавляет на прощание. - Не хотелось бы вводить дополнительные меры по проверкам фур, но иногда мне это кажется необходимым.
Так и хочется сказать, что мне его вера на фиг не сдалась, как и то, что плевать я хотел на угрозы в сторону моего бизнеса. Как только он уходит, я срываю с себя футболку и захожу в соседнее помещение. Всю злость я вымещаю на боксерской груше.
Если он будет останавливать каждую фуру с досмотром, у меня начнутся проблемы, поскольку товар будет поступать позже оговоренного срока. Следующие часы я полностью погружен в работу.
Сводки, накладные…
Однако, мысли относительно ситуации с академией периодически просачиваются в рабочий процесс. Перед глазами появляется образ грациозно танцующей на пуантах Ангелины.
