удастся, пообещала свободу вместе с семьей, и который тоже принес кровную клятву тайну не разглашать, и никому подобного оружия не делать. Так вот, Сэм показал совершенно странный снаряд. Нет, я читала про ручные «бомбы», вернее, гранаты, что отряды бомбардиров кидали во врагов, с предварительно зажженным фитилем. Но эта штука, хоть ее и напоминала, но не совсем. Чугунный шар, с одной стороны отверстие. Небольшое, но достаточное, что бы насыпать в полость порох. Отверстие потом плотно затыкалось паклей, пропитанной, судя по запаху, серой, с небольшим хвостиком. Сэм, с помощью механика Авеля заложил этот снаряд в толстый ствол, и предложил стрелять из него первым. Произвести выстрел вызвался Авель. Сунувшегося было Эверта, в убежище без всякого почтения затащил Сэм, и держал его крепко. Меня тоже в убежище для публики запихнули. Авель слегка развернул ствол, направил его на сваленную рядом с мишенями кучу песка. Поднес фитиль к запальному отверстию, ствол рявкнул так, что заложило уши. Снаряд упал точно на песок. Пару секунд, и рвануло! Туча песка поднялась в воздух, засвистели осколки. Секунда и все стихло.
— Что это сейчас было? — Изумленно спросил Густав.
— Я так понимаю, мы присутствовали при первом испытании портативного гранатомета. Успешного. — Резюмировала я. — Кто автор? Ты, Авель?
— Нет, Ваше сиятельство, Эверт. Я просто помог материалы подобрать, и форму придумать. Сэм отливку сделал. Только пороха у нас осталось на одну зарядку. А так было бы хорошо его на досках испытать. Загорятся или нет.
— И время от падения до взрыва уменьшить — подал голос Эверт. — А то можно успеть ее подхватить и обратно кинуть. Не так далеко, не до противника, но от взрыва спастись успеть.
Надо же, какие таланты у будущего короля! Прямо военный инженер — баллистик. Я повернулась к мастеру Олафу. — Теперь вы поняли, какой фейерверк я хочу устроить!
Тот стоит, зеленый, трясется.
— Господи, я знал, что порох опасен, но такое! Я же фейерверки делаю, людям на радость, а тут убийство!
Вот нашелся пацифист на мою голову. Возражаю.
— Мастер Олаф, а от магии такие же разрушения в бою?
Кивает. — Так то маги, а здесь моя вина будет!
— Значит, будете чистеньким, непричастным, а в гавани портов Рисса корабли короля Дамбрии войдут! И окажемся мы под его властью. Защищаться то нам некем. Мор, со стороны Дамбрии пришедший магию у одаренных всю убивает. Пока ни один не восстановился. Бери нас голыми руками. Король сразу помощь прислать не сможет, побоится за магию. И будем мы под Дамбрией. Вспомните о своих дочерях. Каково им будет при победителях? Нравы дамбрийцев весьма вольные. А радоваться будем, когда врагов разобьем. Вон, Густав видел, флот Дамбрии в пределах видимости курсирует, выжидает, когда нас захватить можно будет. Мы такими штуками их корабли закидаем. Вот и уберутся от нас подальше. Попроще добычу искать. А если у нас этих гранат не будет, потому что мастер Олаф боится за свою душу!? Так что, мастер, отпустить тебя на свадьбе наследника шутихи запускать? Проговориться не сможешь, иначе тебе конец, клятва убьет. Только я твою семью, извини, не отпущу. Почему другие должны страдать, а они в спокойном месте отсиживаться, если их папочка дезертир?
Я так разозлилась, что чуть пар из ушей не пошел.
— Значит так. Или ты мне делаешь столько пороха, сколько из имеющейся селитры выйдет, получаешь вольную и катишься на все четыре стороны с семьей, или катишься, крепостным, но один, семья здесь ждет. А мастера я найду. Не переживай. Не один ты такой в Венидии. Решай. Только порох должен быть не хуже того, что ты в фейерверки сыпешь! Проверим.
Пацифист обвел взглядом стоящих мужчин. Смотрели на него зло, кулаки сжаты, если бы не я, давно бы уже бить начали. Олаф вздохнул, и делать порох согласился. Я велела его отвезти в мастерскую, доставить туда все необходимое. А в конце пообещала, что расскажу ему один секрет, что мне Богиня в храме открыла, как сделать порох с предсказуемым результатом, что бы со временем не слеживался. Он на меня посмотрел с удивлением, но ничего не сказал. Я тихо попросила Густава за мастером присматривать. Сама мужиков оставила, велела не нарываться, но испытания продолжить. Эверта с собой забрала. Сказала, что он мне нужен. На возражения, кто записывать результаты будет, заметила, что Густав грамотный, запишет. А мне его каллиграфический почерк нужен. Посмотрел на испытания своей адской машины, и пока хватит! Вздохнул и поехал.
Дома велела обедать идти, отдохнуть, и потом ко мне прийти. Сама пообедала и спросила управляющего, есть ли у нас резчик по дереву. Нашелся. Молодой, из выздоравливающих. Неграмотный. Был еще один, опытный, но он мне не подошел, грамотный. Мне нужен был тот, кто те буквы, что на липовой доске Эверт выведет, прочесть не смог. Нужен мне он будет завтра — послезавтра. Пока я даже текст прокламации не сочинила. И чернила, которые для печати используются не придумала. Обычные не годились. Впитаются в дерево и все. Сижу, думаю. Вспомнила все виды красок. Еще в школе в художественный кружок ходила, маме мои детские каракули так понравились, что определила меня в студию при Дворце Пионеров (кто в Союзе жил, наверное помнят, что это такое) Там и в музеи водили, благо в центре Петербурга они на каждом шагу, и лекции о творчестве разных художников читали. Только второй Серебряковой (Зинаида Евгеньевна Серебрякова 1884–1967 — русская и французская художница) из меня не вышло, усидчивости не хватало. Под настроение рисую, нет настроения — месяцами к мольберту не подхожу. А потом медициной увлеклась, и творчество забросила. Но все, что знаю о красках, сейчас пригодилось. Так, значит, «произведение» мое на долгое хранение не рассчитано. Главное, что бы прочли, поняли, а там хоть пусть выбрасывают, хоть другим передают. Наборный шрифт применять не буду. Его отливать надо, из свинца, или из олова. А это опять лишних людей надо привлекать. Через них на меня выйти можно.
Одно дело оружие против Дамбрии, как все думают, разрабатывать, а другое дело власть, пусть не очень законную, подрывать. А я именно власть подрывать собираюсь. И, как я из детской литературы своего времени почерпнула, именно на шрифтах подпольщики часто и горели. Есть еще способ размножить текст на каком-то составе из желатина, как в «Мальчике из Уржума», книжке тоже из октябрятского детства, читала. Но совершенно не помню, как такую массу сварить, и какие чернила тут нужны. И на кухню к плите графиню не
