Родерик нахмурился, отодвинул манжет рубашки и почесал руку – яростно, оставляя полосы от ногтей. Посмотрел на свою кожу, испещренную россыпью мелких волдырей, и удивленно сказал:
– По-моему, я заболел.
Началась суета. Доктор подскочил с места, кажется проклиная день и час, когда он вздумал заглянуть в дом Хьюзов. Лакея отослали за полотенцами и горячей водой – бог весть для чего. Полковник Хьюз вышагивал из угла в угол. Поверенный что-то вполголоса объяснял инспектору. Я разобрала только, что речь шла о том, кому достанется имущество в случае смерти Родерика. Не рановато ли его хоронят?
Доктор пощупал пульс Родерика, заглянул в зрачки, внимательно изучил покрасневшую кожу, измерил температуру. Роуз, добрая душа, ему помогала.
– Что скажете, доктор? – осведомилась леди Сибил, отламывая ложечкой кусочек пирожного.
– Нервы? – предположила леди Присцилла иронически.
– Побойтесь бога, тетя Присцилла! – возмутился Родерик.
Викарий набожно перекрестился.
Доктор неторопливо складывал в чемодан тонометр, градусник и прочие пугающие медицинские принадлежности.
– Я бы сказал, сильная аллергия. У вас раньше такое было?
– А как же. – Лицо Родерика просветлело. Очевидно, он тоже успел вообразить себя на смертном одре. – На мед!
– Мед? – странным тоном повторил инспектор и подошел к буфету. – Но сегодня его не подавали.
– Я ел только тосты с черносмородиновым джемом, – сказал Родерик быстро. – И пил чай.
– Чай я сам заваривал, – скорбным голосом проговорил дворецкий, как будто это приравнивалось к признанию в убийстве. – Черный, без сахара и молока.
– Значит, джем… – Инспектор взял баночку, понюхал и, сунув палец, лизнул. – Я не специалист, но, по-моему, тут много меда. Мистер Хьюз, вы ничего подозрительного не заметили?
– Он был слишком увлечен, – съязвил полковник Хьюз, – разглагольствуя о перестройке дома.
– Ничего такого. – Родерик бросил на отца взгляд, в котором не было ни унции сыновней любви, и украдкой почесал ладонь.
Доктор тут же принялся отмерять какую-то микстуру, бурую, как хелат железа. Родерик принял ее без возражений и выпил залпом, только поморщился.
– Но в этом джеме нет меда, сэр! – ужаснулся дворецкий, хватая воздух ртом.
– Как назло, валерьянка закончилась, – с досадой пробормотал доктор и велел: – Уильямс, налейте себе немного коньяка.
– Но…
– Назначение врача! – сурово отрезал доктор Пэйн, и дворецкий повиновался.
Дождавшись, пока в лицо слуги вернутся краски, инспектор уточнил:
– Вы сами варили этот джем?
– Наша кухарка, – кивнул дворецкий, учащенно дыша. – Мастер Родерик… Простите, молодой хозяин с самого детства его любит. Только никому бы и в голову не пришло класть в него мед. Все знают, что молодому хозяину его нельзя.
– То есть случайность исключена, – заключил инспектор. – Доктор, что произошло бы, если бы мистеру Хьюзу не оказали помощь вовремя?
– Сложно сказать. – Доктор пригладил рукой рыжеватые волосы, его конопатое лицо стало очень серьезным. – Но, судя по скорости развития аллергической реакции… Вплоть до летального исхода от отека гортани. Мистеру Хьюзу очень повезло, что у меня было при себе нужное зелье.
– Значит, в доме по-прежнему орудует отравитель? – вдруг тоненьким голоском спросила Леона. – Ну и дела!
– Ты опять говоришь! – обрадовался профессор.
Леона, морщась, потерла горло и бросила на старую ведьму опасливо-ненавидящий взгляд. Леди Присцилла лишь посмеивалась.
Инспектор вдруг хлопнул себя по коленям и поднялся.
– Кто из вас знал, – обвел он взглядом присутствующих, – об аллергии мистера Хьюза?
– Все знали, – сообщила леди Присцилла, кашлянув. – Помните, позавчера за обедом Хелен распекала нового лакея, который по ошибке подал Родерику окорок в медово-горчичной глазури?
– Да. – Инспектор почесал переносицу. – А почему вообще к столу подали такое опасное кушанье? Мне кажется, это не в характере леди Хэлкетт-Хьюз.
– Это любимое блюдо полковника Хьюза, – отмахнулась леди Присцилла. – Окорок по этому рецепту подавали на каждом званом обеде, который устраивала Хелен.
– Благодарю за разъяснения, – церемонно ответил инспектор. – А теперь я вынужден попросить вас подвергнуться обыску.
– Опять?! – простонала Леона. – Сколько можно?
– Прошу прощения, – очень формально извинился инспектор. – Но это необходимо.
Ничего подозрительного не нашли.
Я подслушала, как инспектор с досадой сказал мистеру Гилмору:
– Должно быть, убийца заглянул в столовую заранее. Вчера вечером я снял констебля с караула, заключив, что ничего интересного тут не осталось.
– Не бери в голову, старина. – Мистер Гилмор похлопал раздосадованного инспектора по плечу. – Ты ведь не можешь приставить к Родерику Хьюзу круглосуточную охрану. Если его и впрямь собрались отправить на тот свет…
– Ты сомневаешься? – Инспектор устало вздохнул. – Нет, Чарльз. Я не верю в такие совпадения.
– Инспектор! – К нему, сердито стуча тростью, подошла леди Присцилла. – Меня не выпускает ваш констебль!
– Все верно, леди Присцилла. Это мое распоряжение.
– Вы обещали, что после ленча мы будем вольны покинуть этот дом.
– Обстоятельства изменились. – Инспектор склонил голову к плечу.
– Ничуть! – отрезала леди Присцилла. – Нам – мне и моим служащим – ничего не известно ни о каких покушениях. Если желаете, можете позже приехать и нас допросить. А сейчас или арестуйте нас, или мы едем домой!
Инспектор смерил пожилую леди задумчивым взглядом. Очевидно, в причастность леди Присциллы он не верил и ссориться с ней по пустякам не хотел.
– Хорошо, – сдался он. – Я загляну к вам завтра.
– Благодарю, – склонила голову она. – Роуз, Мэри. Мы уезжаем.
– А как же я? – возмутился Родерик, которому после волшебной микстуры стало заметно легче. – Мне нужен уход. Правда, доктор?
Доктор Пэйн промолчал, только окинул пациента не слишком благожелательным взглядом.
– Разве? – отозвалась леди Присцилла рассеянно.
– Точно! – Родерик энергично закивал, глядя на Роуз. – Без медсестры я просто не обойдусь. Так что вы, мисс Карпентер, никак не можете меня бросить.
– Не понимаю, при чем тут я? – отозвалась Роуз холодно. – За вами вполне может ухаживать кто-то другой.
На отечном лице Родерика отобразилось удивление. Кажется, он и мысли не допускал, что рыбка может сорваться с крючка. И это после утренней сцены на лестнице? Ну и ну.
