— Где Грейвс?
Все, конечно, замечательно, но он единственный, с кем мне хотелось поговорить. Он нужен мне здесь и сейчас.
Дилан неловко помялся.
— Он у себя. — У Дилана выросли клыки. Он был явно чем-то обеспокоен, уголки губ опустились, еле заметно, но контраст с его обычной раздраженной миной бросался в глаза. — Миледи хотела встретиться с тобой, Дрю. Это большая честь для новичка.
Угу. Сейчас описаюсь от восторга.
— Зачем? То есть почему здесь? Если я представляю такую опасность.
— Ты не представляешь опасность… — начал Дилан, но девушка посмотрела на него, и он так быстро закрыл рот, что, наверное, чуть не прикусил себе язык.
— Разрешите? — Она наклонила голову, и Дилан беспомощно развел руками. Она улыбнулась. От крохотных клыков бросало в дрожь, особенно, когда их обладательница смотрела искоса и становилась похожа на довольную кошку. — Вы неуправляемы, мисс Андерсон. Вы здесь меньше двух недель и уже втянули Куроса в поединок, последствия которого оказались весьма неприятными. В вас нет гордости за свое происхождение, в чем нет вашей вины, учитывая ваше воспитание, и тем не менее это огорчительный факт. У вас большой потенциал, но вы растрачиваете его на бессмысленное упрямство. — Ее речь звучала торжественно и скорбно, уголки губ опустились, словно она откусила кусок чего-то очень противного, но воспитание не позволяло ей его выплюнуть. — В этом наша вина. Мы не объяснили вам, почему поступаем именно так, а не иначе. Признаюсь, я была слишком занята принятием мер по обеспечению вашей безопасности здесь, равно как и безопасности… других членов Братства. На работу ушло так много времени, что я не могла встретиться с вами раньше. И наверное, лучше сказать об этом прямо.
Не нравится мне все это. Мои «датчики» тревоги звенели как сумасшедшие. Я заерзала на стуле. Он вдруг стал очень жестким. Дилан тихо кашлянул. Его темные глаза сверкнули. Но то ли это предупреждение, то ли аллергия — я так и не поняла.
Анна подняла тонкую руку с накрашенными розовым лаком ногтями. Господи. Ей бы еще муфточку и розовый мобильник в стразиках. Брр. Аромат ее духов — теплый, чуть пряный — что-то мне напоминал, но вот что? Я все смотрела на ее безупречное лицо, румянец на щеках, изящно изогнутые брови. И меня пронзила мысль, внезапная и леденящая душу. Я никогда не буду выглядеть также. Но и не уверена, что хочу.
— Мы не знаем, почему Рейнард спас тебя от Сергея. — Анна перешла с надменно-обеспокоенного тона на доверительный. — Он тебе что-нибудь говорил?
Рейнард? А, ну да. Она имела в виду Кристофа.
— Он сказал, что он член Братства, и…
— Он это сказал? — Она вскинула глаза поверх моего плеча, и я поняла, что они с Диланом обменялись «родительскими» взглядами. Ну, или «учительскими». Сколько же лет этой девушке? На вид она не старше восемнадцати, но здесь это может значить все что угодно. — Тебя не удивит, если я скажу, что Кристоф Рейнард не является официальным членом Братства уже около семнадцати лет? Переговоры по возвращению его к нам проходят… тяжело.
— Ему никто не доверяет. — По сравнению с ее поставленным мелодичным голосом мой собственный прозвучал чересчур резко и грубо. Я расцарапала все горло кашлем. — Дилан говорил, что Кристоф будет тренировать меня, когда вернется, потому что…
— Дилан из его лагеря, долгое время поддерживал Кристофа, был его поручителем. Он убеждал и упрашивал, чтобы Рейнарду оказали честь и включили в наши ряды, несмотря на его… неблагополучную родословную.
— Что? Объясните нормальным языком! — Я выпрямилась на стуле. Я очень устала и хотела есть. И хотела увидеться с Грейвсом. А еще мне хотелось свернуться калачиком в постели и дрожать. Запереться в комнате, задвинуть ставни на окнах и дрожать.
Повисла неловкая пауза.
— Объясните, — сказал Дилан, — если уж решили.
— Да, пожалуй. — Она посмотрела на меня своими ясными глазами, и мне показалось, что каждый прыщ, с которым я когда-либо боролась, снова вылезает наружу. — Кристоф рассказывал тебе о своей семье?
— Только то, что у него тоже умерла мама. — Трудно вспоминать, когда в голове каша. Но если хорошо подумать, он мне вообще мало рассказывал. — Больше ничего. Да в чем дело-то? Не только он — здесь никто мне ничего еще не рассказал с моего приезда!
— Тогда для тебя будет сюрпризом узнать настоящее имя Кристофа — Кшиштоф Гогул? — Она выдержала эффектную паузу, пока я недоумевала, к чему она клонит. — А носферату, от которого ты сумела спастись два месяца назад, признанный повелитель ночных охотников, был при рождении назван Сергиуш Гогул?
— А? — Я была измотана до предела. Поэтому понадобилось секунд десять, чтобы новость просочилась в мозг сквозь туман. — Что вы сказали?
Анна опустила плечи. В первый раз за все это время она тоже выглядела уставшей. Но это только придавало ей больше шарма.
— Ты не знала. Кристоф — сын Сергея. Самый старший, самый гордый и самый безнравственный из всего потомства. Он спас тебя от своего отца и исчез. Но и до этого Рейнард пересекался с твоей семьей.
Сердце бешено билось. Из меня словно выкачали весь воздух.
— Что вы сказали? — тихо прохрипела я.
Анна соскочила со стола и подошла ко мне вплотную, скрестив руки перед собой. Она произнесла то, что я так боялась услышать:
— У нас есть основания полагать, мисс Андерсон, что именно Рейнард выдал Сергею местонахождение вашей матери. И нам нужна ваша помощь, чтобы доказать или опровергнуть это предположение.
* * *
Она положила желтую папку на заваленный бумагами стол, слегка царапнув поверхность розовыми ногтями.
— Мы считаем, что все произошло следующим образом. Твоя мама была в безопасном месте.
Она раскрыла папку, и весь мир для меня остановился. Лицо окаменело, зубы сжались и заныли, а перед глазами замелькали красные искры. Я сглотнула, стараясь избавиться от нарастающего внутри бешенства и ощущения опасности.
На цветной глянцевой фотографии десять на восемь был изображен желтый домик с дубом у крыльца. Я смотрела на фото, и у меня холодела кожа. Потом она запылала. Потом снова похолодела. Каждый мускул болезненно дернулся, а потом напрягся, вызывая дурноту во всем теле.
Последний раз я видела этот дом во сне.
А сон ли это был? Я очнулась в комнате, рядом Кристоф и Грейвс сражались с похитительницей снов — крылатой змеей, которая высасывала из меня воздух. Потом она залетела к соседям и отложила яйца в спящие тела. На следующее утро из этих яиц вылупилось множество извивающихся змеенышей. Это был кошмар — спасаясь от вервольфов, напавших тогда на дом, мы прорывались через кучу маленьких монстров.
Я думала, это галлюцинация — я ясно и четко видела маму и помнила, как она прячет меня куда-то посреди ночи.
Это не сон, — где-то из подсознания заговорил твердый голос. — Это воспоминание. Это то, что случилось, когда умерла мама. Она умерла в этом доме. Она спрятала меня в чулане и вышла на бой. И погибла.
