опасную тайну.
— По всей видимости, да, — прожевав и проглотив, спокойно ответил Ранстор. — В общем, как бы то ни было, сейчас я — ваше главное оружие против варваров. Хотите их одолеть? Значит, ты на правах временного главнокомандующего убедишь солдат, что я для них не опасен. Ты же заставишь их довериться мне.
— То есть снова передам командование войском вам, ваше магическое высочество? — Тартис сказал это с неприкрытым омерзением.
Я даже задумалась, на что же рассчитывала, решив предложить солдатам себя? Они готовы воротить нос от человека со способностью метать огонь, а у меня еще и уши кошачьи! Меня бы за версту к себе не подпустили.
Ранстор задумчиво обвел комнату взглядом, вздохнул и ответил:
— Ну да. — Опять надкусил фрукт.
Растерянный Иган лишь хмуро хлопал ресницами, глядя то на принца, то на меня. А я только слегка покачивала головой, давая ему понять, что вообще не в курсе его плана.
— Из-за вас мы попали на Синлар, — обвинительно заявил Тартис. — Вы подставили все войско, обманули, подвергли опасности. Вы лишили нас семей. Отняли у нас гордое звание привилегированного войска короля Норлинга. А теперь рассчитываете, что мы пойдем за вами?
— Можете не идти. — Ранстор бросил огрызок в корзину и обтер пальцы о тряпичную салфетку. — Меня варвары не убьют. Ее тоже, — кивнул на меня. — Их цель — вы. Хотите сдохнуть узниками, обвиненными в измене родине, ваше право. Только учти, Тартис, когда варвары захватят Синлар, они войдут в воды Озер Ахеса и первым делом высадятся в Северном Полесье. Они будут трахать твою сестру, а не мою. Пока она не сдохнет от побоев и разрывов.
Тартис озлобленно сжал челюсти и попытался вытянуть меч из ножен, но как бы жестко ни выразился Ранстор, он был прав.
— Можешь отвести меня обратно в камеру, — продолжил принц. — Сопротивляться не буду. Закуй в кандалы, в цепи. Запри клетку на тысячу замков. Приставь ко мне в охрану половину войска, оснастив их всем имеющимся у нас оружием. А можешь засунуть свою гордость в задницу, вспомнить о том, что там, по ту сторону моря, наши родные, смириться с тем, что вера в Шрайка сейчас — единственное, что может нас спасти, и довериться мне.
Отвернувшись, Тартис сжал кулаки и глухо прорычал. Он не хотел видеть, слышать, принимать участие в магии. Ненавидел себя за то, что Ранстор прав, но не смел кидаться на меня с обвинениями. Доказательств, что мое появление на острове как-то связано со сменой курса, у него не было.
— Я поговорю с ними, — сказал он, не оборачиваясь, и вышел, хлопнув дверью.
Иган внимательно посмотрел на принца и спросил:
— Что это было?
— Похоже, я только что не дал твоей кошечке пожертвовать собой…
Испытующего взгляда Игана я не выдержала. Переключила внимание на рассматривание своего попорченного в драке маникюра, но сосредоточиться на нем не удалось. На пятой секунде подняла лицо и пискнула:
— Извини.
— Какой волнительный момент, — усмехнулся Ранстор. Покрутившись у стола, взял нож, заткнул его за пояс штанов и отправился на выход. — Пойду займусь чем-нибудь полезным. На свободе.
Едва за ним захлопнулась дверь, как я подлетела к Игану и, взяв его за руки, затараторила:
— Пожалуйста, пойми меня. Шрайк загоняет меня в угол. Нащупал мое слабое место и давит. Еще немного — и я встану на сторону короля Норлинга, объявлю этому котобогу войну.
— Получается, Ранстор тебя выгородил? А если бы не он, согласилась бы переспать со всем войском?
В его голосе не было укора. Сплошное удивление с долей огорчения или даже разочарования.
Я стыдливо потупилась в пол, шагнула к Игану вплотную и лбом уперлась в его грудь.
— Согласилась бы, — призналась максимально честно. — Потому что не хочу твоей смерти. Но потом, в последний момент, когда оказалась бы наедине с Герардом, Харди или кем-то другим, с позором бы сбежала. Не могу я, как кошка в марте, каждому коту давать. Другая я.
Он вдруг засмеялся, погладил меня по голове и прижал к себе.
— Глупышка моя. Неужели думаешь, я довел бы того, чтобы ты осталась с ними наедине? Если потребуется, выдам свою магию, попаду под суд, но к тебе никого не подпущу. Кажется, я даже не могу смириться с тем, как на тебя смотрит Ранстор.
— А как он смотрит? — хлюпнула я носом. — С брезгливостью и насмешкой?
— В награду за очередную победу его величество закатывало для нас пир с танцовщицами и женщинами, не обремененными моралью. Солдаты веселились, пили, развлекались. В стороне всегда оставалось лишь несколько человек. У каждого из нас была своя причина не принимать этот широкий королевский жест. Воспитание, семьи, взгляды. Но реакция принца поражала меня больше всего. Он говорил, что веселье и женщины делают мужчину слабым, а он не хотел быть уязвимым.
Я взглянула Игану в глаза и нахмурилась:
— Он что, девственник? А-а-а… Эм-м-м… Вернее, был девственником? — уточнила, вспомнив свою прошлую жаркую ночку.
— Вряд ли. Он набивал шишки по юности. У него были фаворитки старше по возрасту. Опытные, страстные. Наверное, с ними он компенсировал отсутствие матери и раннюю потерю няни. А когда повзрослел и понял, каким собранным нужно быть в боях, отрекся от удовольствий. Как-то в бреду после очередного ранения у него развязался язык, и он проболтался, что если когда-нибудь его покорит женщина, то в нем угаснет воин. Любовь — тоже поле боя, говорил он. Порой более беспощадное.
— Как, по-твоему, связаны его принципы и я? — недоумевала я.
— Он смотрит на тебя с тем же азартом, с каким нападает на противника. Ты для него очередной бой, кошечка. Ты — его война.
Да ну! Чушь несусветная!
Не верила я в это. Или не хотела верить. Мне было приятнее считать, что Иган приревновал, оттого и увидел то, чего нет.
— Знаешь, — играючи промурчала я, пальцами подцепив шнурок его рубашки, — мне больше по душе, как на меня смотришь ты, мой милый док. Когда вспоминаю наше купание, мурашки табуном по коже несутся.
Иган взволнованно сглотнул, позабыв, о чем только что говорил. Я его гипнотизировала, завоевывала. Признаться честно, упивалась вкусом своей победы над его чувствами и желаниями. Впервые я встретила парня, с которым у меня взаимная симпатия. Конечно, мне
