на Рюрика и его пеструю свиту. – И в благоразумии нашего гостя. Прошу! – Людовик жестом указал на шатер.
Под пологом гости обнаружили стол и лавки, застеленные гобеленами. Саксы и викинги расположились по обе стороны стола и начали переговоры о «мире и любви».
На другой день под сводами Мариенкирхе епископ Ансгарий провел таинство крещения, во время которого Рюрик при всех клялся отречься от своих богов, уничтожить кумиров и их святилища, и присягнул в "непоколебимой верности" королю саксов.
Епископ Ансгарий окунул Рюрика в купель, и синьор Рюрик сын Годослава был наречен Георгием, в честь мученика Георгия Победоносца.
По лицам Фарлафа, Вермуда и близнецов можно было без труда угадать их настроение – ближайшие соратники князя не одобряли своего господина.
Из Мариенкирхе присутствующие отправились во дворец и подписали соглашение о дружбе и любви, по которому за ререговичам оставалась часть Нордальбингии со столицей в Старигарде.
Затем Людовик устроил пир. Гостям подавали самые дорогие вина и закуски, приготовленные лучшими поварами королевства.
Воспользовавшись моментом, Рюрик обратился к королю с просьбой выпустить из темницы Труана с дружиной. Король не только великодушно исполнил просьбу, но и даровал жизнь викингу Фрелаву, ожидавшему казни в темнице с Труаном.
На следующий день Людовик осыпал Рюрика и его воевод богатыми дарами.
Рюрику королевские слуги поднесли ковер и кувшин серебра.
Фарлаф получил кубок, полный вина, и золотую цепь. Подбадриваемый друзьями, он тут же осушил кубок, а цепь надел на шею.
Так же были одарены близнецы Рулав со Стемидом и Труан с Фрелавом.
Дошла очередь до волхва.
– Я знаю, кто ты и знаю, что ты имеешь власть не только земную, но и небесную, – сказал король Людовик Вещему Олегу. – И я особенно ценю твое расположение, потому что без твоей поддержки Рюрик не согласился бы на условия отца Ансгария. Для тебя я приготовил особый подарок.
За спиной у Людовика произошло движение, слуги вывели вперед белоснежного красавца жеребца.
– Прими в дар этого коня, он достоин тебя, – с улыбкой сказал волхву король.
Викинги восторженно хвалили жеребца и славили короля за щедрый подарок.
– Ни единого пятнышка! Он так хорош, что я тебе завидую, Олег! – искренне воскликнул Рюрик, глядя на королевского коня.
Один Олег был скуп на похвалы и неулыбчив. На сердце у волхва было неспокойно.
По окончании праздника, когда Рюрик с воеводами вернулся в лагерь, Олег достал овечьи позвонки, прочитал над ними заклинание и бросил на ковер, расстеленный на полу.
– Что ты там видишь? – услышал он приглушенный голос Рюрика.
– В Старигарде зреет недовольство, – помолчав, ответил Олег.
– Так я и знал! – С досады Рюрик всадил между гадальными позвонками нож. Олег с сожалением посмотрел испорченный на ковер.
* * *
… Потешаясь над королем, Рюрик с дружиной и Вещий Олег отправились назад, в Старигард. За ними тянулись обозы с гобеленами, рулонами восточных тканей от короля и вельмож, церковной утварью и серебром. Белогривый путешествовал в просторной клети, установленной на широкой повозке.
В Старигард возвращался и епископ Ансгарий Гамбургский. Накануне Олег убедил епископа, что и сам подумывает о принятии христианства.
– Хочу, что ты объяснил мне главные христианские книги. Истолкуй мне, язычнику, в чем сила этих книг. Если ты обратишь меня в свою веру, то, считай, обратишь всех ободритов.
Зная о коварстве Олега, епископ без колебаний согласился, и теперь с ним вместе в повозке тряслись золотой наперстный крест, серебряные сосуды для масла, иконы и одежда, подаренные Людовиком.
Дорога шла через лес, и Олег развлекал себя тем, что наблюдал за Ансгарием. Старый монах питался сухарями и водой. Неизменная блаженная улыбка лежала на его губах. Он и был блаженным. И однажды Олег воочию наблюдал, как ранним утром во время молитвы какая-то сила подняла Ансгария над землей.
«Подумаешь! – фыркнул Олег, глядя из своего убежища на парящего в воздухе монаха. – Мои боги наделили меня способностью перемещаться во времени и в пространстве. Надо вызвать старика на состязание. Пусть покажет все, что умеет».
Но как ни разжигал Олег в Ансгарии чувство соперничества, не преуспел в этом.
От нечего делать волхв вступал с епископом в богословские споры. И однажды задал давно мучивший вопрос о «светлячках».
– Я вижу свет на некоторых христианах. Чем он объясняется? – спросил Олег.
– Думаю, ты видишь благодать Божию.
– Что это такое – благодать?
– Это сам Господь. Благодатью Иисус Христос лечил слепых, прокаженных, расслабленных, возвращал к жизни мертвых. И ученики его совершали чудеса силою Божией благодати.
– Я вижу благодать на тебе. Продай мне ее!
– Эта мысль не нова, – усмехнулся Ансгарий. – Твой собрат, волхв по имени Симон увидел, как ученики Иисуса возложением рук исцеляли людей, стал предлагать им денег за благодать.
– И что? Они продали ему благодать?
– Нет.
– Почему?
– Потому что ни купить, ни продать благодать нельзя. Благодать дается Богом. Это Дух Святой, Он дышит, где хочет. Ваши боги не могут дать вам благодати. Я бывал в ваших святилищах, – поведал Ансгарий, – видел сакральные лошадиные черепа, в которых живут змеи. Господь наш не терпит ваших кумиров, потому что они мертвые и лгут вам.
– Как бы там ни было, мои мертвые боги дали мне власть над тобой! – отвечал Олег, тщеславясь.
– То, что ты принимаешь за помощь твоих мертвых богов, на самом деле происходит по воле нашего Живого Бога, – объяснил Ансгарий.
– Значит, ты плохо служишь своему Богу, если твоя жизнь в руках варвара. В моей власти убить тебя или оставить в живых. И это буду решать я, а не твой Бог, – ухмылялся Олег.
– Все мы смертны. И ты тоже.
– Но ты умрешь раньше меня! И о тебе забудут почти сразу. А мое имя останется в веках.
– Это правда. Как правда и то, что имя твое будет проклято во всем христианском мире, ни один христианин не назовет своего сына Олегом. Да, ты переживешь меня. Но я уйду с миром в душе. А ты умрешь, разочаровавшись в своих богах. Неизбежное свершится: язычники придут к Единому Богу и поклонятся Ему. Если ты так предан своему народу, веди его к Богу. Пока ты ведешь свой народ к гибели. Слепой ведет слепых. Не ведают, что творят, прости их, Господи.
Лицо Олега помрачнело, но он сдержал себя.
«Сначала, он вынудил меня дать обещание не препятствовать комедии, которая называется у христиан крестинами. Потом велел отпустить своего ученика Римберта, и я не смог отказать ему. Этот ветхий с виду старик оказался крепче кремня… Ладно, я потерплю, пока он откроет мне свои знания. С
