списания налогов.
— Как ты узнал... неважно. Это не имеет значения. — Вивиан покачала головой. — Послушай, я знаю, что для тебя это бизнес. Ты тоже не входишь в список моих мечтаний о браке, но это не меняет того факта, что нам придется жить друг с другом. Мы должны хотя бы попытаться извлечь из ситуации максимум пользы.
Какого хрена?
Прилив раздражения пробежал по моему позвоночнику.
— Кто именно входит в твой список людей, за которых ты мечтаешь выйти замуж?
— Серьезно? — В ее голосе сквозило отчаяние. — Это твой вывод из того, что я только что сказала?
— Насколько длинный список?
Не имело значения, что меня принудили к помолвке. У моей невесты не должно быть списка других мужчин, за которых она предпочла бы выйти замуж. Точка.
— Это не имеет значения.
— Еще как имеет.
— Я не... — Предложение Вивиан оборвалось, когда мимо проходил пьяный гость и случайно задел ее.
Она споткнулась, и моя рука инстинктивно вырвалась, прежде чем она врезалась в соседний столик с шампанским.
Мы оба замерли, наши взгляды остановились на месте соприкосновения наших тел.
Окружающий шум приглушился до приглушенного рева, подавляемого тяжелыми ударами моего сердца и внезапным гулом электричества в воздухе.
Даже на каблуках Вивиан была ниже меня на целых шесть дюймов, и я видел, как она опустила ресницы, когда ее взгляд остановился на том месте, где мои пальцы обхватили ее запястье.
Оно было таким нежным, что я мог бы сломать его, даже не пытаясь.
Ее пульс участился, искушая меня продлить свою власть, прежде чем я опомнился и отбросил ее руку, словно раскаленный уголь.
Заклинание раскололось от потери контакта, и звуки от остальных участников вечеринки прорывались сквозь трещины, пока не рассыпались в прах.
Вивиан отпрянула и потерла запястье, ее щеки порозовели.
— Я пыталась сказать, пока не сбились с пути, что мы должны попытаться поладить, — сказала она, задыхаясь. — Узнать друг друга получше. Может быть, сходить на свидание или два.
Некоторое прежнее напряжение рассеялось.
— Ты приглашаешь меня на свидание, mia cara?. — Улыбка коснулась моих губ в ответ на ее взгляд.
— Я просила тебя перестать называть меня так.
— Да, просила.
Я собираюсь называть ее mia cara при каждом удобном случае.
Вивиан закрыла глаза и, казалось, молилась о терпении, но через несколько секунд открыла их снова.
— Хорошо, давай пойдем на компромисс. Ты можешь называть меня mia cara, только в редких случаях, если согласишься на перемирие.
— Я не знал, что мы находимся в состоянии войны, — пробурчал я.
Я провел большим пальцем по нижней губе, обдумывая ее предложение. Изначально я планировал игнорировать Вивиан, пока не расторгну помолвку. С глаз долой, из сердца вон.
Но ее маленькие вспышки неповиновения заинтриговали меня, как и те сведения, которыми она случайно поделилась о своей семье.
Возможно, держать ее на расстоянии было неправильной стратегией.
Держите друзей близко, а врагов — еще ближе.
Я принял окончательное решение за долю секунды.
— По рукам. — Я протянул руку.
Вивиан посмотрела на нее с удивлением, затем настороженно, прежде чем взять ее.
Ее дыхание вырвалось с небольшим вздохом, когда я крепче обхватил ее и притянул к себе.
— Нужно поддерживать видимость. — пробормотал я.
Я наклонил голову вправо, где по меньшей мере дюжина гостей украдкой разглядывала нас.
Мой почтовый ящик взорвался после того, как стало известно о моей помолвке. Никто не верил, что я помолвлен, пока не увидел это своими глазами, и я готов был поспорить, что десятки откровенных снимков меня и Вивиан попадут в интернет позже этой ночью, если уже не попали.
Я провел свободной рукой по ее позвоночнику и обхватил ее шею, прежде чем опустить рот к ее уху.
— Добро пожаловать на перемирие, mia cara.
Мое дыхание легло веером на ее щеку.
Она напряглась, ее дыхание стало неровным.
Я улыбнулся.
Это будет весело.
ГЛАВА 11
Вивиан
Я не могла уснуть и рухнула в постель три часа назад, мое тело было измождено, но разум работал так, словно я вколола в него дюжину порций эспрессо.
Я пробовала считать овец, фантазировать об Ашере Доноване, слушать встроенную в будильник функцию белого шума, но ничего из этого не помогало.
Каждый раз, когда я закрывала глаза, картинки с вечеринки по случаю помолвки воспроизводились по замкнутому кругу.
Рука Данте на моем запястье.
Прикосновение его пальцев к моему позвоночнику.
Низкий гул его голоса в моем ухе.
Добро пожаловать на перемирие, mia cara.
Мурашки пробежали по каждому дюйму моего тела.
Я застонала и повернулась на бок, надеясь, что смена положения развеет настойчивые воспоминания о прикосновениях Данте и его грубом бархатном голосе.
Этого не произошло.
Честно говоря, я была удивлена, что он так легко согласился на перемирие. Мы не обменялись и десятком слов с тех пор, как я оставила его на скамейке на тротуаре после нашей помолвки, но активное игнорирование оказалось более утомительным, чем я ожидала.
Пентхаус был огромным, но мы каким-то образом сталкивались друг с другом несколько раз в день — он выходил из своей спальни, пока я шла в свою, я ловила глоток свежего воздуха, пока он принимал звонок на балконе, мы пробирались в зал для просмотра фильмов поздно вечером в одно и то же время.
Один из нас всегда уходил, когда видел другого, но я не могла повернуть за угол без того, чтобы мой пульс не подскочил в предвкушении столкновения с Данте.
Перемирие было лучшим вариантом для моего рассудка и кровяного давления.
К тому же, единственный незаметный разговор, который у нас был до сих пор, был... приятным. Неожиданным, но приятным. Где-то под угрюмой, хмурой внешностью Данте было сердце. Пусть оно было черным и сморщенным, но оно там было.
Цифры на моих часах перескочили с 12:02 на 12:03, и в это же время мой желудок издал сердитый рык.
После того, как я весь день питалась только закусками и шампанским, он, наконец, взбунтовался.
Я снова застонала.
Формально было уже слишком поздно для еды, но...
Какого черта. Я все равно не могла уснуть.
После минутного колебания я сбросила с себя одеяло и на цыпочках вышла из комнаты в коридор.
Я давно не перекусывала в полночь, но мне вдруг захотелось старого
