горит.
И только мы с Аней направились к самолёту, как из-за угла сторожки вышла молодая женщина с маленьким ребёнком.
— Ты её знаешь? — тихонько спросил я супругу.
Прежде чем ответить, Аня прищурилась, летящий снег слепил глаза, и сказала,
— Знаю, это Катя, поваром в школе работает.
— А какого лешего ей тут надо? — успел проворчать я, до того как женщина подошла к нам.
— Добрый день, вы ведь Василий? — очень вежливо поздоровалась она.
Невысокая, с обветренным от мороза лицом, в вязанной шапке, валенках и короткой куртке, женщина мне кого-то напоминала, но я никак не мог вспомнить кого. В станице есть несколько десятков «изначальных» семей, прямых потомков первых здешних поселенцев, и все они имеют какие-то общие черты; есть поголовно рыжие, — причём кто бы ни приходил в семью, неважно мужчина или женщина, дети так же получаются рыжими. Есть чернявые и носатые, невысокие и кучерявые, длиннорукие и круглоголовые. И эта женщина видимо тоже была одной из «изначальных», поэтому и казалась знакомой.
— Он самый. — кивнул я.
— Меня зовут Катя, я жена Толика Ромашина, он должен был сегодня с вами вернуться, вы не знаете где он? — торопливо «перебирая» слова, испуганно поинтересовалась она.
Толик это тот второй парень с крыши, когда мы зашли в палатку он лежал слева от печки и уже не дышал.
— Знаю. — с трудом заставляя себя не дергаться, выдавил я из себя, — Им пришлось остаться ещё на одну неделю, появились новые обстоятельства.
Женщина тут же поникла и опустила глаза.
— А какие обстоятельства? — так же, не поднимая глаз, спросила она.
— Ничего особенного, просто рабочие моменты, руки нужны. — как мог обтекаемо ответил я.
Женщина поникла ещё сильней.
— У вас что-то случилось? — подключилась Аня.
— Нет, ничего страшного. Просто я подумала что он вернулся...
— Нет, к сожалению. — ответила за меня Аня.
Блин, я так зарапортовался, что чуть было соболезнования не принёс. Никогда не любил сообщать о чём-то плохом, тем более о смерти. Хотя кто это любит?
— А почему вы так подумали? — спросил я, что-то в её словах показалось мне странным, но женщина молчала.
В этот момент Аня обратила внимание на ребенка, и присев перед малышом, протянула ему руку, — Привет, тебя как зовут?
— Петя. — смущённо ответил мальчик.
— А меня Аня. Очень приятно.
— Мне тозе, здлавствуй Аня.
Потом они поговорили о садике, об игрушках, мальчик рассказал про свою домашнюю хрюшку и по секрету сообщил что у него есть черепаха, а папа хочет сварить из нее суп.
Пока они разговаривали, женщина молчала, и только когда Аня поднялась, ответила.
— Не знаю, может я чего-то перепутала, но я позавчера передавала с Сашей для мужа тёплый свитер, — он сказал что в самолете очень холодно, а сегодня, полчаса назад, нашла его на том же месте в шкафу. Ну и решила что он вернулся.
— С Сашей казахом передавали? — уточнил я, отгоняя от себя неприятные образы всплывшие при упоминании его имени.
— Да, — подтвердила женщина, — он накануне заходил, молоко принёс, у них корова хорошая, ну и свитер забрал...
— А не может быть так что вы свитер забыли отдать? — спросила Аня.
— Наверное может. — коротко вздохнула женщина. — Не мог же он без Толика вернуться... Ну я пойду тогда?
— Да-да, идите конечно. — поспешил согласиться я. Тяжело вот так врать, пусть и не со зла. Даже не представляю что будет когда всё вскроется.
Дождавшись когда женщина отойдет подальше, я хотел сказать что-то по поводу её мужа, но Аня прервала меня, и развернувшись, молча побежала к самолёту.
— Ты чего? Стой! — бегать я не любил, летом ладно ещё, а зимой вообще сложно. Обувь неудобная, одежда тяжёлая, потеешь, потом мёрзнешь...
Но Аня только ускорилась, и мне ничего не оставалось как последовать за ней. Снег хрустит, ветер задувает под куртку, но я всё же разогнался, и обогнав её уже перед финишем, встал у двери.
— И так сил нет, а ты тут ещё бегать заставляешь...
— Открывай. — ни на что не обращая внимания, Аня подвинула меня и толкнула примёрзшую уже дверку.
Та неохотно поддалась, и открывшись до половины, остановилась.
— И чего тут? — я повернулся к проёму, и протолкнул дверку дальше.
Мешка с золотом не было. Точнее мешок оставался на месте, но без содержимого.
— Ну ё-моё! Как так то? Мало того этот урод сам сбежал, так он ещё и золото упёр! Говорил я Андрюхе остаться! Ну как так-то?!
Моему отчаянию не было предела. Жалко было не столько само золото, сколько пугала перспектива объясняться. Ведь на слово не поверят, скажут: было золото? — было! Был человек? — был! Тебе доверили? — Тебе! Ну и всё, без разговоров козлом отпущения сделают. И самое главное ни одного следа. — Я быстро огляделся. Не по воздуху же он на самом деле бегает?
Мешки, тряпичная обертка, бечевки...всё на месте. А содержимого нет.
— Отойди ка... — протолкнув меня дальше, в салон поднялась Аня.
Я же продолжал возмущаться, перебирая лежащие на полу тряпки.
— Не пойму только на хрена он распаковал то всё? Это ж долго и неудобно? Он что, идиот?
Сомнений в том что Рустам и есть вор, теперь у меня не было никаких. Притворился «поехавшим», отвлёк как-то Леньку с мужиками, добежал до самолёта, спрятался где-то, может на крыле даже, — там если сверху лечь, не заметно будет. Дождался пока мы уйдём, проник в салон, хотя чего тут проникать, дверь то открыта. Забрал золото и свалил.
— Не просто идиот, а ещё и сильный идиот... — каким то странным голосом объявила Аня.
— Чего? — не понял я.
— Он не только всё золото выпотрошил, он ещё и труп с собой забрал...
— Какой на хрен труп? — обернулся я к ней, и остолбенел...На полу, там где мы оставили Иваныча, лежал лишь кусок брезента.
Слов у меня не было. Если построенная только что версия хоть как-то тянула на правду — пусть и с оговорками,
