С другой стороны, если образ себя у Боба стабильно позитивен, случившееся не повлияет на его самооценку. В принципе, Боб действительно может объяснить отказ Эла эгоизмом последнего и рассердиться на него. Рассматривая Эла в негативном свете, Боб будет защищать свою самооценку. А в другом случае, если самооценка Боба никак не пострадает вследствие поступка Эла, то он, Боб, может просто не обращать на это внимания без необходимости самозащиты. Кратко суммируя: персонализированное придание того или иного значения объекту или событию, а также то, в какой степени оно имеет отношение к проблемам самооценки, определяют характер реакции.
Это проясняет позицию, согласно которой в любое межличностное взаимодействие вовлечены минимум шесть образов: мой имидж в моих собственных глазах, твой имидж в моих глазах, мой спроецированный имидж в твоих глазах (мое представление того, как ты воспринимаешь меня), мой имидж в твоих глазах, твой спроецированный имидж в моих глазах (твое представление, как я воспринимаю тебя) и твой имидж в твоих глазах. Взаимодействие этих имиджей отражается в поведении каждого индивидуума. Если я воспринимаю себя как слабого, а тебя как сильного, и одновременно ты воспринимаешь себя как сильного, а меня как слабого, то единственный представимый вариант развития наших взаимоотношений – твое доминирование надо мной. Или хотя бы попытки этого. Возможны многие комбинации всех этих образов, что в какой-то мере будет определять дружелюбное или недружелюбное поведение, действия людей по отношению друг к другу.
Глава 4
Давай посчитаем все способы, которыми ты меня обидел
У вас когда-нибудь получалось не думать о тех угрозах, с которыми мы сталкиваемся на протяжении всей жизни? Человеческое общество особенно изобилует потенциальными опасностями. Даже отодвинув в сторону беспокойства, связанные с риском попасть в какой-нибудь несчастный случай или подвергнуться физическому нападению, подумайте о чувствах тревоги, сопровождающих человека во время публичных выступлений, собеседований (например при приеме на работу) или любовных отношениях. Чтобы лучше понимать природу всех подобных реакций и их связь с гневом и проявлениями враждебности, полезно присмотреться к тому, как они развиваются.
В детстве мы боялись грома и молнии, животных и высоты, но по мере взросления осознавали, что более уязвимы перед лицом психологических травм: оскорблений, отвержения, контроля со стороны других и всяческих препятствий. Мы приучены воспринимать подобные психологические воздействия на себя как не менее угрожающие, чем физическая опасность. По большей части наши проблемы в межличностных взаимоотношениях проистекают от лиц, которые совершенно необязательно представляют угрозу для нашего выживания, и, тем не менее, вызывают у нас серьезную психологическую боль. Независимо от того, какую форму принимает угроза, или от природы боли мы обращаемся к стратегиям, которые служили нашим предкам в их стремлении выжить и избежать физических травм: драться, бежать или замирать[66]. Маленький ребенок, напуганный большой собакой или хулиганом на школьном дворе, отреагирует чувством беспокойства и либо окаменеет, либо мобилизуется для бегства и поиска помощи. Однако, будучи загнан в угол, он может оказаться вынужденным сражаться.
Тревога или гнев?
Находясь под угрозой физической боли, которую может причинить острый предмет или инструмент, или боли психологической, которую могут вызвать резкие слова, индивидуум автоматически готовится к нападению. В первом случае боль оказывается локализованной и ограниченной некими понятными пределами. Во втором она носит нелокализованный и аморфный характер. Общим знаменателем обоих видов агрессии являются неприятные переживания, страдания. Нанесенный психологический «урон» может вызвать расстройство столь же интенсивное и острое, как и физическое повреждение. Эмоциональные страдания на нашем языке иллюстрируются многочисленными аналогиями с физической болью: ущемленное эго или гордость, травмированная психика. Поскольку физическая боль не доставляет удовольствия, а как раз наоборот, люди готовы пойти на многое, чтобы предотвратить физические повреждения и сохранить свои физические функции. Аналогично важность предотвращения психологической боли подчеркивается предпринимаемыми мерами крайней предосторожности, благодаря которым люди стараются избежать попадания в положение униженных или отвергнутых. Жертва может отомстить физическими действиями или словесно либо просто ретироваться для залечивания физических или психологических «ран».
Какие конкретно факторы приводят к тревоге или гневу? Наш ответ на угрозу зависит от того, как мы применяем своеобразную формулу, которая выводит баланс между предполагаемым риском и нашей уверенностью в своих силах справиться с угрозой. Путем быстрейших расчетов в уме мы оцениваем: в угрожающей ситуации риск получить какой-то ущерб перевешивает наши ресурсы, необходимые для подавления агрессии, или нет. Если приходим к выводу, что грозящий урон превышает нашу способность его как-то скомпенсировать, то ощущаем тревогу и вынуждены спасаться бегством или как-то еще уклониться от более-менее прямого столкновения с угрозой. Если же догадываемся, что, возможно, способны сдержать нападение без того, чтобы понести неприемлемый урон, то с большей вероятностью будем ощущать гнев и настраиваться на контратаку. В случае чрезвычайной ситуации все эти расчеты носят автоматический характер и производятся за долю секунды; они не являются продуктом рефлексивного мышления. Некоторые «стандартные» случаи, например если человек оказался перед лицом разъяренного быка, достаточны, чтобы вызвать немедленную реакцию. Другие же, особенно те, которые завязаны на взаимодействие между людьми, могут потребовать более долгого осмысления. Процессы оценки рисков или потенциального ущерба, а также имеющихся в нашем распоряжении ресурсов, чтобы как-то со всем этим справиться, могут идти параллельно, а затем объединяться для выработки приемлемой стратегии реагирования.
Рассмотрим следующий пример. Вы видите человека, который идет вам навстречу, размахивая дубиной. Если вы считаете, что он может причинить вам вред (он физически крупнее и выглядит угрожающе), то испытаете тревогу. Если же вы уверены, что у вас «все под контролем» (он «мелкий» и кажется не слишком уверенным в себе), то фокусируетесь на его слабых местах, уязвимостях и мобилизуете свои ресурсы с целью обезоружить потенциального агрессора или отразить возможное нападение. Часто ситуация сама дает нам достаточно информации, для того чтобы немедленно понять, хватит ли у нас ресурсов для отражения нападения, чтобы пойти на риск получения каких-то повреждений при этом. Если вы не считаете себя уязвимым, то можете начать думать о том, что поведение другого человека неправомерно. Хотя вы и можете ощущать некоторую тревогу, превалирующим вашим чувством будет гнев, и вы, вероятно, захотите наказать потенциального агрессора и разоружить его.
Точно так же в ситуации ординарного, не носящего насильственный характер конфликта ваше суждение об уязвимости как вас самих, так и противника будет влиять на ваш ответ. В дополнение ко всему вы сделаете очень быстрый расчет (не всегда аккуратный) преимуществ и недостатков сопротивления и действий, направленных на наказание оппонента. Даже если вы отмобилизуетесь для атаки и будете уверены в победе, то совершенно не обязательно решите, что стоит довести дело до реального «боя». Вы подумаете, будет ли такой «бой» (обычно
