мне отдавать никому не хотелось, и я сказал:
— Я простыню видел на заднем сидении.
Повернувшись обратно к джипу, я засунул голову под крышу через открытую заднюю дверцу и достал из стазис-кармана простынь и небольшое шерстяное одеяло. Молодая мама все ещё лежавшая на коленях мужа широко открытыми изумлёнными глазами смотрела на меня. Молодой папа, видимо, только что очнувшийся ничего не заметил. Я же, плюнув на конспирацию, с помощью воздушной магии развернул в воздухе одеяло с простыней и, отрезав от них небольшие куски, прямо на лежащей мамочке быстро завернул младенца и сунул его женщине со словами:
— Поздравляю с сыном, мамаша.
Остатки неиспользованной простыни с одеялом убрал обратно в стазис-карман и выбрался наружу. Второй полицейский уже пришёл в себя и стоял, отряхиваясь и смущённо улыбаясь, а его товарищ подшучивал над ним. Женщина с переднего сидения и водитель джипа тоже выбрались наружу.
Майя удивлённо посмотрела на последнего и обернувшись ко мне тихо прошептала:
— Видать он в коме был, я пульс не смогла прощупать, решила, что он мёртвый.
Вскоре подъехала скорая помощь и забрала молодую маму с ребёнком, оставив всех остальных разбираться с происшедшим с полицией. Та, впрочем, долго никого не задержала. Все живы, никто не пострадал, машины целы. Откозыряв, полицейские уехали, оставив нас наедине друг с другом.
Глава 29
Круиз
Океанский лайнер «Эйсебио», 5 февраля 20… года. Перед остановкой в Лиссабоне.
Все последние дни Кристина откровенно скучала. Она согласилась на этот круиз по просьбе отца, который никак не мог отлучиться с работы, чтобы сопроводить мать. Отец работал в администрации президента РФ и имел обширный круг обязанностей, связанных с международной деятельностью президента. Здесь и подготовка встреч президента с лидерами других стран, и контакты со спецслужбами, как нашими, так и зарубежными, здесь и подписание различного рода договоров и договорённостей, соглашений о намерениях и прочее, прочее, прочее. Всего не перечислить. Мать до последнего времени тоже работала. Она была финансисткой и работала в одном частном банке начальником отдела. Однако несколько месяцев тому назад она заболела и с тех пор стремительно угасала. Врачи отступились, признавшись в своём бессилии. Поняв, что умирает, мать попросилась у отца в морской круиз. Это была её мечта, ещё с далёкого детства, осуществление которой она все откладывала, пока не стало ясно, что отложить в очередной раз — значит отказаться от неё навсегда.
Отец нанял матери в сопровождение медсестру и всем троим купил билеты в отдельные каюты класса премиум, расположенные, по соседству друг с другом. Завтра утром у них по плану остановка в порту Лиссабона, а уже вечером они должны будут покинуть его и направиться к Гибралтарскому проливу.
На стоянках мать лайнер не покидала, но Кристину выгоняла чуть не силком. Но одной Кристине было скучно. Публика на лайнере была пёстрой. По возрасту — от детей до пожилых. Но, пока Кристине никто не приглянулся, ни в плане завести лёгкую интрижку, ни в плане найти подружку, с которой можно было бы поболтать или посидеть вечерком в баре. На дискотеки, проходившие на борту лайнера ежевечерне, Кристина принципиально не ходила. У неё тут мать умирает, а она на танцульки будет бегать? Это было неприемлемо.
По прошествии четырёх дней плавания Кристина уже решила поставить крест на своих надеждах хоть с кем-то свести знакомство. Но, сегодня вечером судьба ей улыбнулась, и она познакомилась с одним очень приятным молодым человеком.
Она невольно хихикнула, вспоминая обстоятельства их знакомства. На самом деле, все было до банальности обыденно, никакой романтики. Они столкнулись на повороте в коридоре и он, невольно подхватил её за талию, удерживая от падения. И, как ей показалось не захотел выпускать, говоря что-то на языке, неизвестном Кристине, смешно тараща при этом глаза и продолжая прижимать её к себе. Она же была не в самом благодушном настроении и ругнулась на сленге португальских моряков.
Кристина хотела пройтись завтра по Лиссабону, и потому что она изучала португальский язык в МГИМО и потому, что хотела попрактиковаться в разговорном с родными носителями этого языка. Поэтому она уже сегодня была настроена на него и ругательство легко слетело с её губ.
Наконец, парень очухался и выпустил её, сделав шаг назад, говоря при этом:
— Это вы меня сейчас на португальском языке обругали? Вы простите меня ради бога, со мной такое иногда случается. Задумаюсь о чём-нибудь и мир вокруг перестаёт для меня существовать.
— Это вы простите меня, — ответила Кристина, — разбежалась, как дура, хотя здесь и торопиться-то некуда. Время тянется словно резиновое, идёт еле-еле. А я тоже ничего не поняла, что вы мне сказали. На каком языке вы меня ругали?
— Я вас не ругал, как вы могли подумать. У меня бы язык не повернулся обругать такую красавицу. Я сразу извинился. Это редкий диалект японского языка.
Тут он шаркнул ножкой и сказал:
— Максим Лыков, студент первого курса Санкт-Петербургского университета, факультет иностранных языков.
Пришлось и Кристине представиться.
— О чём же или о ком вы так задумались, Максим, что мир перестал для вас существовать? — спросила Кристина, слегка кокетничая.
— Об одном хокку Мацуо Басё, — ответил тот и продекламировал:
«Как стонет от ветра банан,
Как падают капли в кадку,
Я слышу всю ночь напролёт.
В хижине, крытой тростником.»
— Понимаете, — продолжал Максим, — перевод японских хокку на русский язык это необычайно трудное дело. Вот, например, я встречал и такой перевод этого хокку, без последнего предложения:
«Как стонет от ветра банан,
Как падают капли в кадку,
Я слышу всю ночь напролёт.»
Последний вариант более лаконичен, однако на мой неискушённый взгляд, вариант с хижиной намного богаче. И первые две строки в этом случае воспринимаются совсем по-другому, согласитесь. Ведь и мы можем просидеть полночи в тепле у окошка, слушая ночной дождь, а можем слушать его, лёжа в шалаше. Есть разница, не правда ли? Вот вам ещё одно его хокку, как раз по теме разговора.
«Как свищет ветер осенний!
Тогда лишь поймёте мои стихи,
Когда заночуете в поле.»
— И вот эта вечная борьба, — продолжал Максим, — между лаконичностью и полнотой передачи не только мыслей автора, но и его чувств и составляет главную трудность перевода японской поэзии на русский язык, но она же и привлекает переводчика.
Кристина выслушала эту небольшую лекцию раскрыв рот. Ей всегда
