— Простите, но так далеко моя фантазия не зашла.
— Какая она у тебя фантазерка, а? — хмыкнул Абрамцев, а Толя отозвался вяло:
— Не то слово.
— А что там за пришлый? — вновь обратился ко мне, а я слегка пожала плечами:
— Красив, как черт, богат и явно не в курсе, кто убил его женщину, иначе бы не притащился. Проблем не ищет: предпочёл слинять по-тихой, хотя имел и возможность и средство.
— Следователь?
— Считает, что орудует маньяк. Что явно не вписывается в причастность обеих девушек к небезызвестным событиям, но и не безосновательно: в каком-то из соседних городов были похожие убийства.
— А ему ты это не рассказала потому что?…
— Потому что он скотина, — ответила с готовностью, а на заднем плане послышались смешки.
— Весомый аргумент, — ухмыльнулся Абрамцев. — Анатолий, не будь скотиной. Девушка соображает лучше всех вас вместе взятых. Понял?
— Понял, — буркнул Толя, а я ехидно ухмыльнулась.
— Хана тебе, мелкая, — прошипел на ухо, когда Абрамцев отошел. — Дуй домой и жди меня.
Отчаянно захотелось куда угодно, но только не домой, но я решила не искушать судьбу и не злить его ещё сильнее. И тут, как не прискорбно были признавать, злился он по делу: я дважды выставила его кретином. И если в первом случае это помогло спасти ему задницу и он простил, то сегодня…
— Сам виноват! — заявила, едва он волшебным образом открыл входную дверь и прошёл в спальню, топая, как слон. — Сам и прекрасно об этом знаешь! И я хотела поговорить наедине, но ты решил побыть крутым мужиком в глазах дружков, а Абрамцева я даже не видела, а после уже некуда было деваться.
Задышала, как собака, пытаясь перевести дух, а он в два шага преодолел расстояние между нами, стянул с меня домашние шорты, уселся на кровать, перебросив меня через колени, и с силой влепил мне ладонью по голой заднице с таким оглушительным шлепком, что взвыла я поначалу от обиды, а уж потом от боли.
— Отпусти, урод, — зарыдала в голос, пытаясь одновременно натянуть одежду и сползти с него, но он цепко ухватил меня за плечо и ногу и я не смогла сдвинуться ни на сантиметр, продолжив плакать, уткнувшись носом в кровать.
— Я тебя предупреждал? — рыкнул возмущённо. — Предупреждал?! Отвечай, твою мать, пока снова не получила!
— Да! — ответила нервно, продолжая плакать и потирая одной рукой ушибленное место.
— А ты что сделала?!
— А я… — жалобно всхлипнула и перестала плакать, ответив тихо: — А я, как дура, потащилась предупредить, на случай, если тебе такая версия в голову не пришла.
Он ослабил хватку, а я сползла с него на кровать, уставившись в сторону. Обида прожигала изнутри, нижняя губа предательски дрожала, а в глазах по-прежнему стояли слезы, но я запретила себе снова распускать сопли.
— Лучше уходи, — сказала, продолжая смотреть невидящим взглядом. Хотела, чтобы голос звучал ровно, но он предательски дрогнул. — Ни видеть тебя не хочу, ни слышать. Никому не позволю поднимать на меня руку.
— Ага, — сказал ехидно, — то есть, когда я тебя почти убил — это не считается.
— Обстоятельства другие, — слегка поморщилась в ответ. — А сейчас… если не видишь разницу, то и объяснять ни к чему. Просто уходи.
Он протянул руку, а я дёрнулась всем телом, сжавшись в комок.
— Ладно, допустим, я погорячился, — сказал со вздохом и ухватил мою руку. — Нужно объяснять, почему?
— Нет, конечно, — ответила сухо, пытаясь высвободиться. — Синяка по форме твоей пятерни вполне достаточно.
— Думаешь? — хохотнул в ответ. — Дай посмотрю.
— Ты дебил? — посмотрела на него с удивлением. — Так горд собой, — поморщилась брезгливо и выдернула руку.
Он ухватил меня за руку и за ногу и легко подтащил к себе, вновь стянув шорты.
— Да, похоже, перестарался, — сказал со вздохом и положил горячую ладонь сверху, осторожно поглаживая ушибленное место. — Ты так меня разозлила, я пока ехал думал вообще прибью.
— Извини, что тебе пришлось за меня краснеть, — ответила ехидно, смирившись с судьбой и больше не пытаясь от него уползти.
— Чего? — удивился в ответ. — Я не краснел. У меня умная и красивая баба, к тому же врач, что при моей работе капец как актуально. Но. Я что сказал? Не лезь… сколько раз я это сказал? Раз сто уже, не меньше. А ты? А ты в тупой игнор. И как я должен реагировать?
— Адекватно, например, — съязвила в ответ, а потом огрызнулась: — Хватит оглаживать, без того больно. Принеси лучше что-нибудь из морозилки. Овощную смесь, что ли…
Он сходил на кухню и приложил к моей заднице холодненькое, а я слегка простонала от облегчения.
— Перестань, это заводит, — пробубнил недовольно. — А я не договорил. Хочу разобраться с этим дерьмом и чтобы твоя голова осталась при тебе. Это ясно?
— Вполне, — буркнула вполголоса. — А я хочу, чтобы твоя осталась при тебе. И думать ей ты, судя по всему, не слишком-то привык. А вместо того, чтобы объединить усилия, то есть, пораскинуть мозгами вместе, ты только выделываешься и лупишь меня.
Он притих, тяжело дыша от гнева, но постепенно успокоился и сказал:
— Твоя взяла. Но с условием.
— Каким?
— Ты работаешь только головой. Я прихожу, советуюсь, мы накидываем варианты, я проверяю. Чуть только шаг в сторону — вся синяя будешь ходить. Ясно?
— Ясно… — промямлила в ответ и шевельнулась, сказав: — Сними, холодно.
— Сейчас согреешься, — хмыкнул самодовольно и убрал начавший таять пакет.
Мы были похожи, но…
— Я сама теперь как овощ, — сказала лениво, пристроив голову на его груди и глядя в темноту за окном.
— Это хорошо, может перестанешь шляться где не попадя, — ответил слегка ворчливо и протянул лапу к моим волосам, взяв прядь. — У тебя волосы цвета спелой пшеницы, а пахнут клубникой.
— И? — уточнила, потому что он замолчал, продолжая накручивать прядь на палец.
— Это бесит, — ответил со вздохом, а я напряглась, ожидая какой-нибудь пакости. — Я тебя когда с дороги поднял, это первое, что резануло. Несу в тачку и думаю — какого черта? Какая, нахер, клубника?
— И поэтому швырнул, как мешок картошки? — спросила с обидой, тут же вспомнив самую неприятную поездку в своей жизни.
— Говорю же, разозлился, — слегка поморщился в ответ, все ещё теребя волосы.
— Если ты сейчас меня за волосы во второй раз оттаскаешь, клянусь, я достану скальпель…
— Не заводись, — хмыкнул, обняв свободной рукой. — Разозлился, потому что надо думать о деле, Муха совсем плох, а у меня в голове только мелкая девка, выбежавшая на дорогу.
