миннеаполисские дебаты освещены в моих книгах User–friendly Guide to the 1888 Message и Angry Saints: Tensions and Possibilities in the Adventist Struggle Over Righteousness by Faith.)
Прежде чем перейти к богословским тенденциям, проистекающим из заседаний Генеральной Конференции в Миннеаполисе, нам нужно понять, почему вопросы, поднятые Ваггонером и Джоунсом, были столь взрывоопасны. Основная причина заключалась в том, что адвентизм оказался в центре эсхатологического кризиса, не имевшего себе равных за всю его историю. С начала 1860–х годов Национальная ассоциация реформ и другие группы стали усиленно работать над христианизацией Соединенных Штатов. Одна из основных задач, которые поставила перед собой эта ассоциация, состояла в том, чтобы защитить святость воскресного дня.
К началу 1880–х годов адвентистов стали рассматривать как препятствие на пути к этой цели. Конфликт выплеснулся наружу в 1882 году, когда местные калифорнийские власти арестовали У. Уайта (младшего сына Джеймса и Елены) за то, что издательство «Пасифик–Пресс» работало в воскресенье. Между 1885 и 1888 годами центр противостояния сместился в Арканзас и Теннесси, где правоохранительные органы неоднократно брали под стражу адвентистов за осквернение воскресного дня.
21 мая 1888 года сенатор X. Блэр внес в Сенат Соединенных Штатов законопроект, провозглашавший «день Господень» «днем религиозного поклонения». Законопроект Блэра о государственном воскресном дне был первым подобного рода законом, попавшим на рассмотрение Конгресса, с тех пор как в Америке утвердилось адвентистское движение в 40–х годах девятнадцатого столетия.
Адвентисты седьмого дня увидели в этом «воскресном» законопроекте исполнение пророчеств. Им представлялось вполне очевидным, что вот уже близко, при дверях тот момент, когда возникнет образ зверя из 13–й главы Откровения, нечестивые будут отмечены начертанием зверя и история мира сего подойдет к концу. У них не оставалось сомнений, что их 40–летняя проповедь, основанная на Книге Даниила и Откровении, вот–вот воплотится в жизнь. Памятуя об этом, нетрудно понять, почему некоторые церковные руководители столь бурно отреагировали, когда в их среде появились люди, пытавшиеся пересмотреть некоторые аспекты принятых в Церкви толкований пророчеств и воззрений на закон. Подобные прения, рассуждали они, угрожают самой сущности адвентистской идентичности во время разгоревшегося кризиса.
Миннеаполисская сессия Генеральной Конференции оказалась одним из основных поворотных моментов в развитии вероучения адвентистов седьмого дня. Эти заседания привели к переменам в адвентистском богословии по крайне мере по четырем ключевым позициям: 1) были заново рассмотрены вопросы авторитета в решении тех или иных богословских и библейских проблем; 2) было достигнуто более полное понимание праведности по вере в ее связи с вестью третьего ангела; 3) был достигнут существенный прогресс в адвентистской позиции по вопросам о Троице, Божественной природе Христа и личности Святого Духа; и 4) был изучен вопрос о человеческой природе Христа. Именно к этим ключевым позициям мы сейчас и обратимся.
По–прежнему народ Книги? Вопрос авторитета
К концу 1880–х годов руководители Церкви адвентистов седьмого дня, похоже, забыли о своих радикальных библейских корнях, выраженных в принципе sola scriptura. По истечении сорока лет существования Церкви некоторые ее лидеры были более чем склонны обращаться к тем источникам доктринального авторитета, которые были в свое время благополучно отвергнуты основателями движения.
Чувствуя назревшую проблему, Елена Уайт попыталась поддержать библейский авторитет в адвентизме в письме, которое она написала в августе 1888 года делегатам грядущего съезда Генеральной Конференции.
«Исследуйте Писание внимательно, — писала она, — дабы понять, что есть истина. Истина ничего не потеряет от тщательного изучения. Пусть Слово Божье говорит само за себя, пусть само себя истолковывает… Есть среди наших служителей немало людей, проявляющих поразительную леность и желающих, чтобы другие [по–видимому, Батлер и Смит] исследовали Писания за них; они принимают истину из их уст как само собой разумеющееся, но не познают библейскую истину путем личного ее изучения, чтобы дать возможность Святому Духу оказать глубокое влияние на их сердце и разум… Многие, многие погибнут, потому что не исследовали Слово с Библией на коленях, с горячей молитвой… Слово Божье — мощное средство выявления заблуждений; все… нужно проверять им. Библия должна быть мерилом всякой нашей доктрины и всякого дела»
(Письмо Елены Г. Уайт к собратьям от 5 августа 1888 г.).
Несмотря на столь однозначную рекомендацию, приверженцы традиций апеллировали по крайней мере к четырем формам человеческого авторитета, способным содействовать в разрешении библейских и богословских проблем, тревоживших Церковь в 1888 году. Во–первых, речь шла об экспертном мнении, к которому и Смит, и Батлер пытались обратиться для решения спорных вопросов. Показывая несостоятельность попыток Батлера воспользоваться экспертным мнением в дебатах по поводу Послания к Галатам, Ваггонер заявил:
«Мне безразлично, что говорит человек. Я хочу знать, что говорит Бог».
Адвентисты седьмого дня, продолжал он,
«должны быть протестантами до мозга костей, испытывая все одной лишь Библией»
(Е. J. Waggoner, The Gospel in the Book ofGalatians, 5 6,60 ).
Вторая форма человеческого авторитета строилась вокруг авторитетного поста. Батлер, будучи президентом церковной организации, был особенно подвержен этому искушению. Елена Уайт, в свою очередь, противостояла этой тенденции. Вскоре после конференции 1888 года она написала, что Батлер
«думает, будто занимаемое им положение дает ему такую власть, что его голос становится непогрешимым»
(Письмо Елены Уайт к Мэри Уайт от 4 ноября 1888 г.).
Порицая обращение к человеческому авторитету, будь то высокопоставленный администратор или эксперт, Елена Уайт указывала в декабре 1888 года, что
«не следует считать, будто пастор Батлер либо пастор Смит стоят на страже учений адвентистов седьмого дня и потому никто не смеет высказывать мысли, не совпадающие с их мнением. Я не перестаю увещевать: исследуйте Писания самостоятельно… Никто из людей не должен быть для нас авторитетом»
(Письмо Елены Г. Уайт к У. М. Хили от 9 декабря 1888 г.).
Третья форма контрпродуктивного использования авторитета была связана с обращением к адвентистской традиции. И Смит, и Батлер неоднократно повторяли, что раз адвентистские воззрения на Послание к Галатам и Книгу Даниила считались истинными на протяжении сорока лет, значит, их ни в коем случае нельзя видоизменять. Урия Смит заявил даже, что если традиционный взгляд был ошибочен, то ему ничего не остается, как только отвергнуть адвентизм (см. письмо Урии Смита к А. Т.
