позволили уехать вместе с ними.
Я решительно ничего не понимала.
— Как так? — удивилась я.
— Очень просто. Она думала, что вампиры меня убьют, но они предложили мне выкупить у них мою жизнь. Предоставили мне убежище, на то время, пока мой отец ведёет тайное расследование. Он давно знаком со многими вампирскими кланами, так как почти всёе время находиться при дворе. Положение обязывает. Вот и выяснил, что я стал не угоден собственной невесте. Но доказательств нет. С вампирами она сама не говорила, в той таверне, где я пропал, ему ничего не сказали, за неё всёе кто-то делает. Не знаю кто. Ахра, меня приняла. Ну и я немного загостился, — на губах виконта появилась кривоватая, задумчивая улыбка.
Вампир с оборотнем понимающе ухмыльнулись, мой муж лишь пару раз кашлянул в кулак.
Поплохело значит. Я зло посмотрела на свое сопровождение и виконта.
— Значит, Ввы здесь по собственной воле? — подытожила я.
— Верно. Пока, конечно, об этом никто не знает, и я бы хотел, чтобы вы никому не сообщали о моем месте нахождения.
Я вымученно простонала и кивнула.
— В таком случае я, пожалуй, пойду. У меня ещёе дела есть на это утро, — виконт встал и не оборачиваясь вышел из комнаты.
— Нам надо поговорить, — обведя мужчин грозным взглядом, сообщила я.
— Надо, но не здесь, — согласился муж.
Мы встали и направились на выход. Нам навстречу никто не вышел, и мы покинули дом вампиров не простившись.
29 глава
После возвращения мы разошлись по комнатам. Я села в своей гостиной и, подобрав под себя ноги, стала думать.
А подумать мне было над чем.
Как моя сестра до такого додумалась? Кто стоял за ней? Потому как я не верила, что она сама приняла эти сумасшедшие решения. Кто ей помог договориться с вампирами? Она никогда не общалась с ними. Ей, слабой ведьме, которая самостоятельно только цвет платья могла подобрать.
На душе было тоскливо. Мой медовый месяц превратился в кошмар. Надеялась избавиться от своей семьи, а в итоге они переселились ко мне. Надеюсь, больше таких историй не случиться.
В комнату вошел муж. Его волосы были влажными. В руках он нёс бутылку вина и пару фужеров. Я начинаю думать — это такой способ со мной поговорить на откровенный разговор. Он сел в соседнее кресло и развернувшись к маленькому десертному столу, стал разливать вино по фужерам. Я наблюдала за ним, думая о том, что он слишком спокойно реагирует на всё, что происходит вокруг нас. Подобное поведение значило только одно — он не удивлён происходящему.
— Таир, ты ведь знаешь, кто за этим стоит? Объясни мне.
— Нет. Выпей вина и немного успокойся. Как тебе вампиры? — взяв второй фужер, спросил муж.
Видимо сейчас будет разговор, который тоже давно назревал.
Хотя, наверное, меня уже ничего не удивит. После того, как мой медовый месяц стал напоминать страшный сон, я перестала бояться монстров, что скрываются за каждым углом. Скорее, они стали для меня более желанными, чем те люди, которые окружали меня до свадьбы.
— Ты пришёл чтобы со мной поговорить о нас, верно?
— Верно.
Муж был спокоен и, не глядя на меня, пил вино, маленькими глотками. Смакую его терпкий вкус. Я решила, что вино сегодня вино за место завтрака — это даже хорошо. Мы сидели молча, каждый думая о своёем и пили вино. После третьего фужера вино как-то резко закончилось, и я тоскливо вздохнула, глядя на пустой фужер.
— Знаешь, я хотел поговорить с тобой позже, но, боюсь, ситуация разворачивается таким образом, что придётся объяснить всёе сейчас, — отпив ещёе глоток, почти из пустого фужера, сказал муж. — Я общаюсь с вампирами и оборотнями по той простой причине, что кроме совместного дела нас объединяет дружба.
— Это я заметила, — слабо улыбнулась я.
— Скажи, что ты знаешь о моей семье? — спросил муж.
— Кроме того, что вы живете на этой земле уже добрых четыреста лет, и у вас очень незначительный титул, практически ничего.
— Странный брак между бароном и княжной, не находишь? — в упор глядя на меня спросил муж.
— Скажешь тоже, кроме титула и присоединенного княжества, размером с ваше баронство, у меня ничего нет, — улыбнулась я.
— Это тоже верно, — согласился муж.
Он допил одним глотком вино, и поставил фужер на столик.
— Тебя это смущает, что я — княжна?
— Нет, не это. Меня смущает, почему твой отец тебе не объяснил причин нашего брака.
А вот тут меня слегка тряхнула. Мне объяснили. Я старая, с загубленной блистательной репутацией и кучей качеств, которые никогда не оценят истинные аристократы. Я — боевая ведьма, проведшая на границах около десяти лет. Поэтому соседский барон для меня был лучшим вариантом. Хотя, как ведьма, я могла вообще не выходить замуж.
— Не все, судя по твоему взгляду, — повернувшись к мужу, посмотрела на того, кто стал для меня очень дорог.
От понимания этого обстоятельства стало страшно, для меня это был вовсе не договорной брак, а вот для него — не знаю. Мы никогда не разговаривали на тему чувств и всего прочего. Мне казалось, что это лишнее, видимо ошибалась. Я вся собралась, ожидая любого удара. Что мне сейчас признаются в вечной любви почему- то не верилось. Последние события к этому явно не располагали. Жаль, больше нет вина. Тут Таир просчитался. Я, как ни как, боевая ведьма, и на границе мы частенько выпивали после трудного дня. Одной бутылкой вина меня не успокоить.
— Лила, мой отец первый раз попросил твоей руки ещёе двадцать лет назад. Но в тот момент мы были слишком молоды, и наша семья получила отказ. Твои родители рассчитывали, что ты сделаешь более удачный выбор. Но всё пошло не так, как планировалась, кровь взяла своё, и вместе сильным даром ты получила довольно свободолюбивый характер.
— Да, родителям тогда пришлось очень тяжко. На ведьм нормы морали не распространяются. На боевых ведьм, — добавила я.
— Тогда мы вновь предложили брак. Но, вопреки логики, снова получили отрицательный ответ. А через несколько недель ты перебралась на границу, — служить вместе с братьями.
Нашей семьёей серьезно заинтересовался твой отец. Мы не стали ему мешать. Поскольку у нас в роду тоже был припасен козырь. Моя мама была на четверть эльфийкой. Любой род многое отдал бы за подобный брак. К тому же семья мамы знатная и богатая. Мы до сих пор поддерживаем отношения с ними, о чёем стало известно и твоему отцу. Но решение не изменилось, — он
