Женщины обычно ко мне тянулись. Ну, само собой, были всякие переживания, драки у подъездов очередной «единственной и неповторимой» с группами поклонников и с отдельными, отвергнутыми ради меня менее удачливыми соперниками. Только все это проходило как бы стороной; главным для меня было увлечение всем, что касалось боя, всем, что позволяло довести ум и тело до предела их возможностей в желании переиграть, победить противника. Любого. Всегда и везде.
Так что ловеласом меня назвать сложно. Скорее подходит слово фанат, или трудоголик, но это касается службы и увлечения спортом. Правда, позже пришло понимание, что спорт – это нечто вроде трамплина. Несмотря на серьезный накал страстей, спортивная борьба все-таки немного не то: удар фиксируется, любые травмы, как правило, случайны. Армия дала мне больше всего в плане науки побеждать. Спорт уступил место настоящему бою за жизнь, где самые высокие ставки. Что тут поделаешь: сложилось как сложилось…
– Что тебе ответить, старик, это талант такой. С этим надо родиться, а на развитие уходят долгие годы. Вот постареешь – поймешь.
– Да ну тебя! Я же серьезно спросил. Помнишь ту инструкторшу-психологиню, что учила нас методикам сопротивления допросу? Так весь взвод был уверен, что у вас с ней вообще дело до свадьбы дойдет…
– Юрис, я уже был женат…
– Ну так вроде с Ириной у вас не сложилось?…
– Это она ушла. Что я, на цепь должен был ее сажать, когда к таджикам пошли? Ушла. Ей сейчас лучше, чем было со мной. Мы оба совершили ошибку, но теперь я больше так не сделаю – баста. Хорош уже о постороннем. По плану все понятно?
– Да. – Латыш сразу стал собранным и спокойным, пацанство отступило, как это всегда бывает.
Эмиссар алхимиков назначил встречу в «Приюте старателя», но не в первом общем зале, а в задних комнатах, куда посторонним хода нет. Явиться предлагалось без оружия и только одному. Гарантией опять же была репутация алхимиков. Этот клан, как уже говорилось, поставлял местным группировкам трансмуты. То есть артефакты, полученные путем смешивания в агрессивных средах, обычных природных, или, как их зовут иначе, элементарных. Полученные гибриды были весьма различны по своим свойствам, чаще выгодно отличались от своих естественных сородичей, превосходя их по качеству.
Другое дело, что занятие это было очень опасным: до сих пор ходили слухи о «спирали». Эта аномалия возникла в ходе одного неудачного опыта алхимиков и получилась из обычной «карусели». Теперь это была дыра в земле метров пятьдесят в диаметре, где почва совершенно изменила свои свойства, превратившись в постоянно вращающуюся против часовой стрелки массу, засасывающую в себя все и всех, кто подходил на расстояние пятнадцати метров. Находилось это чудо всегда в одном и том же месте – на севере границы Ржавого леса и дачной пятикилометровой зоны, на окраине Мертвого города. Что хотели получить алхимики, так и осталось неизвестным. Сколько их там сгинуло, тем более никто не считал.
Точное местонахождение их штаб-квартиры тоже не было известно: товарообмен осуществлялся всегда на нейтральной территории и всегда в разных местах. Тех же, кто пытался устроить засаду на посредников или «внешних сотрудников», по терминологии самих же алхимиков, ждали санкции и медленная смерть. Получая барыши, сравнимые, наверное, только с бюджетом небольшой европейской страны, алхимики не стеснялись «заказать» обидчика, щедро оплачивая подобного рода контракты. Ходит много легенд про старателя по прозвищу Лич. Этот наемник после выполнения пары сложных заказов на устранение обидчиков клана ушел на покой и проживал на собственном островке в Тихом океане.
Я заранее знал содержание нашей беседы с «внешним сотрудником». Скорее всего, слава обо мне дошла и до этого закрытого сообщества. Наверняка предложат кого-нибудь пришить к сатину красными нитками. Но все портило неприятное ощущение, что приглашение было с секретом. Высококлассного исполнителя можно ведь найти и среди своих, уже проверенных людей. А подробности моей биографии в Зоне должны подсказать алхимикам, что двойную игру я сразу распознаю. Но отказаться было бы еще более недальновидным поступком. Любое предложение от столь закрытого клана – это уже информация. Однозначно я больше узнаю, поговорив с посредником, нежели игнорируя встречу.
В бар я попал через задний ход, располагавшийся метрах в двадцати от самого строения. Бунтарь проводил меня только до внешнего поста охраны, кивнул главному охраннику Боре Лузге и, воткнув в уши свою «музыку» и качая в такт ритму головой, удалился. У заднего хода меня уже ждал один из охранников заведения, имени которого я не знал, но помнил парня в лицо как одного из личных телохранителей бармена. Оружия он не скрывал. Демонстративно держа свою пижонскую М4А2 стволом вверх у правого плеча, второй рукой указал мне на дверь. Охрана у местного барыги была не на высоте. Разоружить такого бравого вояку и удавить ремешком от его же собственного ружьишка – раз плюнуть, и даже не в полный рот. Поза охранника выглядела эффектно и угрожающе, но при нападении оставляла ему мало шансов успеть выстрелить первым и сманеврировать. Я прошел еще два пункта охраны, где сдал АПБ, предусмотрительно скрыв нож в клапане рукава (карман под такой способ ношения HP у меня был еще на службе, тут я тоже перешил клапан левого рукава комбеза вручную, замаскировав продолговатость толстым швом). Его не обнаружили, даже просканировав портативным детектором, поэтому козырь на случай непредвиденных обстоятельств у меня оставался. Летом было бы сложнее, так что фактор везения присутствовал, но когда в Зоне наступает лето?…
Наконец меня ввели в помещение с низким потолком, без окон. Одиноко светила лампочка ватт на сто в гнутом жестяном абажуре на длинном проводе. У дальней стены стоял стол, за ним, нахохлившись, сидел человек в мешковатом дождевике с надвинутым на глаза капюшоном. Больше никого в комнате не было, напротив стола стоял табурет. Охранники остались за массивной стальной дверью. Повисло долгое, в минуту длиной, молчание, затем из-под капюшона раздался негромкий приятный барион:
– Добрый вечер, Тридцать девятый! Мы слышали о тебе от друзей и решили познакомиться лично. Мы – алхимики. В моем лице ты имеешь дело с Советом хранителей. Мы приветствуем тебя как равного, тебе нечего здесь опасаться. У нас к тебе есть предложение и просьба. Готов ли ты выслушать?
– Да. – Я прошел к столу, взял табурет и поставил его таким образом, чтобы видеть все пространство комнаты и в случае угрозы использовать посредника как щит.
– Наши друзья были правы: ты тот, кто может помочь. – В голосе посредника послышались довольные интонации. – Чего хочешь ты, нам уже известно. Поэтому мы скажем, что беспокоит нас, а ты решишь, что попросить взамен. Это устроит тебя, Тридцать девятый, старший прапорщик Васильев Антон Константинович?
– Более чем. Я слушаю вас внимательно и рад оказанной мне чести. – Я вежливо наклонил голову, не отрывая взгляда от фигуры в плаще.
Издав еле слышный вздох, посредник чуть откинулся на стуле назад и продолжил:
– Мы знаем, что ты недавно искал человека на болотах и нашел не только то, за чем отправлялся. Это так?
