Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186
Тэнси положила голову ему на плечо. Он выключил фары. Залитые лунным светом деревья отбрасывали причудливые тени.
– Помнишь Горэм? – пробормотала Тэнси. – Я училась в твоей группе, а ты был серьезным молодым преподавателем. Правда, вскоре выяснилось, что ты ничуть не лучше студентов. Помнишь?
Он кивнул и взял жену за руку. У подножия холма раскинулся город. Норман различил территорию колледжа; сделать это было вовсе не трудно, ибо ее освещали мощные прожекторы, с помощью которых администрация выгоняла из укромных уголков уединившиеся парочки. Готические здания корпусов на миг представились ему символом мира бесплодного интеллектуального соперничества и ревнивого традиционализма, мира, который был ему бесконечно чужд.
– Интересно, за что же они нас так ненавидят? – спросил он.
– Ты о чем? – не поняла Тэнси.
– Я имею в виду наших коллег, по крайней мере большинство их. Потому что мы поступаем, как нам хочется.
Тэнси засмеялась:
– Похоже, ты потихоньку становишься самим собой. К сожалению, нам в последнее время редко хочется чего-нибудь этакого.
– Мы живем в мире, где все построено на зависти и соперничестве, – развивал свою мысль Норман. – А соперничество внутри колледжа вроде Хемпнелла в силу того, что тут ты у всех на виду, хуже любого другого. Ты согласна?
– Я думаю об этом много лет, – отозвалась Тэнси.
– Разумеется, никто не действует в открытую; однако исподволь можно добиться куда большего, чем напрямик. Подобная манера поведения вообще присуща человечеству как таковому.
Глядя на Хемпнелл, Норман попытался вообразить в материальном воплощении тот заряд недоброжелательства и злобы против него, который мало-помалу накапливался в стенах колледжа. По спине его поползли мурашки; он осознал вдруг, к чему неизбежно приведут такие мысли. Походило на то, что темная сторона его мозга вот-вот восторжествует над светлой.
– Эй, философ, – окликнула его Тэнси, – не желаешь?
Она протянула ему маленькую серебристую фляжку. Норман узнал ее.
– Не ожидал, что ты сохранишь ее.
– Да? Помнишь, как я предложила ее тебе в первый раз? По-моему, ты был слегка шокирован.
– Но выпил.
– Выпил, выпил. Бери.
Норману показалось, будто он проглотил жидкий огонь. Внезапно нахлынули воспоминания: о годах дурацкого «сухого закона», о Горэме и Новой Англии.
– Бренди?
– Не совсем. Оставь мне.
Воспоминания затопили темную половину мозга, она скрылась под ними, как суша под поверхностью воды. Норман взглянул на Тэнси. В ее зрачках отражалась луна. Конечно, она ведьма, самая настоящая. Она Лилит. Иштар[6]. Надо сказать ей об этом.
– А ты помнишь, – проговорил он, – как мы скатились по откосу, прячась от ночного сторожа? В Горэме разразился бы грандиозный скандал, если бы нас поймали.
– Да, а потом…
Когда они отправились обратно, луна взобралась еще выше. Норман ехал медленно, не желая повторять тех глупостей, которые творил в былые годы. Их обогнал грузовик. «Две недели». Черт побери! Кто он такой, чтобы слышать голоса? Жанна д’Арк?
Ему вдруг стало весело. Он подумал мельком, а не рассказать ли Тэнси обо всем, что он навоображал себе в эти дни, чтобы она посмеялась вместе с ним. Если поднапрячься, выйдет шикарная история о призраках. Существовала, правда, причина, по которой он не должен был ни о чем рассказывать Тэнси, однако сейчас она выглядела просто вздорной, ибо была частичкой, принадлежностью того мирка, откуда им почаще нужно вырываться. Разве жить – значит постоянно следить за собой, чтобы, не дай бог, не произнести чего-то такого, что оскорбит нежные чувства имярека?
Поэтому, когда они приехали домой, вошли в гостиную и сели на диван, Норман взял быка за рога.
– Знаешь, Тэнси, насчет всяких колдовских штучек. Я хотел…
Удар застал его врасплох. На мгновение он словно потерял сознание, а очнулся уже в кресле; веселье исчезло без следа, мысли метались и путались, будущее представлялось мрачным коридором длиной в две недели.
Впечатление было такое, как будто одна огромная когтистая лапа зажала ему рот, а другая схватила за плечо, встряхнула и швырнула в кресло.
Как будто?
Он смятенно огляделся.
Может быть, именно это и произошло?
Судя по всему, Тэнси ничего не заметила. Лицо ее белело в полумраке. Она что-то напевала себе под нос.
Норман поднялся, подошел к серванту и налил себе виски, попутно включив в комнате свет.
Выходит, он не в состоянии поведать о происходящем с ним ни Тэнси, ни кому другому? Вот истинная подоплека того, почему жертвы колдовства всегда столь упорно отмалчиваются. Вот почему они не могут сбежать, даже имея под рукой все необходимой для побега. Дело не в слабоволии. За ними наблюдают, как за гангстером, который вышел из доверия у босса. Он сидит в роскошном ночном клубе, болтает с приятелями, подмигивает девушкам, а за его спиной маячат громилы в темных рубашках и светлых галстуках; они не вынимают рук из карманов своих пальто с бархатными отворотами, сопровождая его от клуба до виллы босса, и он не пытается удрать, потому что намерен еще пожить на этом свете, если ему представится возможность.
Но такое случается только в фильмах.
И когтистые лапы – тоже оттуда.
Он кивнул своему отражению в зеркале над сервантом.
– Познакомьтесь с профессором Сейлором, – проговорил он, – известным этнологом, искренне верящим в колдовство.
Лицо в зеркале выглядело не столько озадаченным, сколько испуганным.
Норман смешал себе второй коктейль, не забыв позаботиться о Тэнси, и вернулся в гостиную.
– За порок! – провозгласила Тэнси. – Кстати говоря, последний раз я видела тебя подвыпившим на Рождество.
Он усмехнулся. Гангстеры в фильмах всегда напиваются пьяными, чтобы отвлечься от раздумий о своей плачевной участи. Надо признать, неплохое средство.
Понемногу начало возвращаться настроение, которое они пережили, стоя на холме. Они разговаривали, слушали старые пластинки, рассказывали друг другу анекдоты, достаточно «бородатые» для того, чтобы считаться свежими. Потом Тэнси села за пианино. Чего они только не пели, сперва с запинкой, а затем во весь голос – народные, рабочие и революционные песни, псалмы и государственные гимны, блюзы, Брамса и Шуберта.
Они вспоминали. И продолжали пить.
Но в голове Нормана по-прежнему вращалась кристаллическая сфера, внутри которой бились беспокойные мысли. Алкоголь помог ему справиться с возникшим было страхом, и он принялся со скрупулезностью пьяницы размышлять о проявлениях колдовства в заселенном людьми мире.
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186
