правом подреберье появилась боль. Он стал прислушиваться к ней, опасаясь, что она может усилиться. Ранение было в правый бок, по всей видимости, ныли не совсем зажившие швы. Но бежавший неторопливой трусцой впереди него Биденко не сбавлял хода, и Беспалову невольно пришлось не отставать. К его удивлению боль понемногу стала проходить, он втягивался в ритм бега.
— Скажите, Биденко, — спросил Беспалов, сдерживая дыхание, — Джабраилов когда-нибудь приходит на базар?
— Никогда, — ответил Биденко.
— А Хавкин?
— Хавкин тоже не ходит.
— Вы были в его банке?
— Был и не один раз.
Ответ удивил Беспалова, он считал, что отставному сержанту в таких учреждениях делать нечего. Поэтому спросил:
— А что вы там делали?
— Устраивался на работу, — сказал Биденко. — Когда рухнули все заводы, а я ведь на текстильном комбинате сменным мастером работал, с полгода пытался найти что-то подходящее. Но таких, как я, на улице оказались тысячи. Никто нас никуда не брал. Тогда я вспомнил свою военную специальность и решил устроиться к Хавкину в службу безопасности. Но туда принимали только ментов, у которых и в городе, и в области хорошие связи. В банке Хавкина отмываются деньги всех воротил. И прикрывать их должны те, кому по обязанности надо с этими воротилами бороться. В нашей стране сегодня все переплелось. Поэтому и опускаемся на самое дно. Снаружи только ноздри остались, еще немного — и захлебнемся.
— А семья? — спросил Беспалов.
— А что семья? Когда жрать стало нечего, жена с дочкой уехала к родителям в деревню. Сколько ее ни прошу, возвращаться не хочет. Разгромим банду, уеду к ней. Буду наслаждаться деревенской тишиной.
— В деревне тишины тоже нет, — сказал Беспалов, вспомнив то, что произошло у сестры. — Джабраилов и туда руки протянул.
— У меня жена из Забайкалья, — сказал Биденко. — Там Джабраиловых нету.
— Там во всю китайцы селятся.
— Китайцев много, это правда, — согласился Биденко. — Приживутся, пустят корни, и тогда там начнется то же самое, что и здесь. И почему мы такие безразличные к самим себе, товарищ капитан? Почему не думаем о том, что станет с нашими детьми? Где они жить будут?
— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал Беспалов.
— Я знаю, что не можете, — ответил Биденко.
— Каждый должен решить для себя, почему он стал таким, — сказал Беспалов.
— Мы такими не станем, — твердо произнес Биденко.
— Мы — нет. А вот почему другие стали?
— Потому что живем по принципу — день прошел, и ладно. А как он прошел, что за этот день сделано, никого не интересует. Настоящей жизнью мы еще никогда не жили. И теперь уж, наверно, не будем жить. Пока проснемся и придем в себя, России уже не будет.
— Я с этим абсолютно не согласен, — сказал Беспалов. — Были времена и хуже, а выживали. И страна возрождалась.
— Так то было раньше. Сейчас и время другое, и народ совсем другой.
— Поставь перед народом большую цель — и он тут же встрепенется, — сказал Беспалов.
— Кто ее поставит?
— Но вы же себе поставили.
— Это оттого, что загнали нас в угол. Я был бы счастлив, если бы имел нормальную работу и нормальную зарплату.
— Но у вас же есть работа, — сказал Беспалов.
— На кого я работаю? На Гусейнова? Таких, как он, нужно давить, как гнид. Это же паразит. Пока от них не избавимся, ни о какой нормальной жизни думать нечего.
Беспалов начал уставать и сбавил ход. Это заметила вся группа и вслед за ним замедлила бег. Елагин остановился, пропустил вперед себя Глебова и Биденко и, семеня мелкой трусцой, спросил Беспалова:
— Как себя чувствуете, товарищ капитан? Может, для вас на сегодня хватит? С ранением шутить нельзя.
— Я самочувствием и руководствуюсь, — ответил Беспалов. — Как только почувствую, что больше не могу, скажу не стесняясь.
Елагин встроился в цепочку, но не на свое место, а побежал перед Беспаловым. Тот обратил внимание на то, что бежит Елагин легко, словно играет, дыхания его не слышно, локти ходят сами собой. Плечи у Елагина широкие, прямые, тело мускулистое, таких нагрузок, как сегодня, оно не чувствует, утренний бег для него в удовольствие.
— Скажите, Елагин, — спросил Беспалов, — в каком звании вас уволили из армии?
— Старшего лейтенанта.
— А что вы заканчивали?
— Омское танковое училище.
Беспалов понял, почему Елагин организовал авторемонтную мастерскую — он хорошо знал технику. Танкистов из армии увольняли в первую очередь, бронетанковые войска сокращали, считая, что их время уже прошло, да и содержание современной бронетехники обходится слишком дорого. Теперь, по всей видимости, возьмутся за авиацию и флот.
— А что стало с вашей автомастерской? — спросил Беспалов.
— Мастерской она только называлась, — Елагин чуть притормозил и теперь бежал рядом с Беспаловым. — Это всего-навсего гараж на две машины со смотровой ямой. Мы с Никитой под гараж ее и используем.
— А какая у вас машина?
— У меня их две. «Тойота Марк II», на которой я таксистом работаю, и микроавтобус, тоже «тойота»».
— А у Никиты?
— У Никиты «мицубиси».
— Предпочтение японским отдаете?
— Хорошие машины. Довольно надежные и в эксплуатации удобные.
— Семья у вас есть? — спросил Беспалов.
— Семьи нету. Есть только девушка, — ответил Елагин.
— А почему не женитесь?
— Для семьи условия нужны. Квартира, зарплата стабильная. Жениться, значит, сразу завести детей. Я семьи без детей не представляю. А сейчас разве это возможно? Я только теперь начал осознавать, какой спокойной была жизнь при прежнем строе. На работу на каждом углу зазывали, квартиру давали бесплатно, а уж об общежитии и говорить нечего. Родился ребенок — детсад, пожалуйста. Образование бесплатное, лекарства копейки стоили. Очень сожалею, что мне при том строе в зрелом возрасте пожить не пришлось. В училище пацаном ушел, потом эта война. А когда вернулся, от того, что было, остались одни дымящиеся развалины.
— А чем вам Джабраилов не нравится?
— Мне все паразиты не нравятся, не только Джабраилов. Если бы он честно заработал деньги, построил на них завод или фабрику, дал людям работу, хорошую зарплату, а прибыль брал себе, я бы с этим смирился. А то ведь он живет за счет того, что крышует мафию, в том числе героиновую, обирает крестьян и мелких торговцев, которые и без того еле сводят концы с концами. Джабраилов растлевает общество. Если его не поставить не место, он возьмет под контроль всю нашу жизнь, превратит весь город в один концентрационный лагерь.
— Бегите дальше, а с меня на первый раз хватит, — сказал Беспалов. — Я подожду вас здесь. Вы, Елагин, назначаетесь старшим группы.
Беспалов действительно почувствовал себя неважно. Слишком уж большую нагрузку
