образом, некоторые обнаруженные ими данные, указывающие в направлении «теории разумного замысла». (Честные вопросы и наблюдения — разве не к этому призваны ученые?) Не знаю, смотрели ли вы этот фильм и согласны ли с ним, но мне показалась весьма проницательной метафора, использованная Штайном, — берлинская стена как символ того, что происходит в современном академическом мире (где деньги тоже играют не последнюю роль, как мы вскоре увидим). Штайн полагает, что в научном мире существует идеологическая «берлинская стена», прочно отгораживающая этот мир от всех мнений, которые бросают вызов догме об эволюции. Академическая свобода, которая рекламируется университетами, предоставляется только тем, кто находится по правильную сторону стены и не нарушает консенсус. Я полагаю, что подобная «берлинская стена» существует и в археологии (возможно, не настолько непроницаемая, как между эволюционизмом и теорией разумного замысла, но почти такая же). Даже с самыми яркими способностями и впечатляющим послужным списком, новые хронологи, которые осмеливаются сомневаться в традиционной хронологии и разрабатывают альтернативные версии (по «случайному» совпадению, согласующиеся с библейскими событиями), обычно вынуждены плыть против сильнейшего «встречного течения» — догматиков из академического мира.
Некоторые ученые, с которыми Штайн беседовал перед камерой, пожелали сохранить анонимность. Почему? Возможно, вы удивитесь, но они рискуют крупными финансовыми потерями. Конечно, здесь нет ничего нового. Первые библейские археологи, отправляясь на Ближний Восток, получали от спонсоров деньги на то, чтобы найти археологические данные в поддержку Библии. Разумеется, те, кто подписывал чеки, ожидали, что такие данные будут предоставлены. Сегодня подавляющее большинство археологов получают спонсорские деньги на то, чтобы получить археологические данные в опровержение Библии. Те, кто подписывает чеки, ожидают, что такие данные будут предоставлены.
Вы наверняка слышали пословицу: «Кто платит, тот и заказывает музыку». Ученые, сомневающиеся в академической догме (или, как ее еще называют, консенсусе) часто остаются без работы, не могут публиковать свои исследования (что является необходимостью в научном мире) и лишаются исследовательских грантов. Да, деньги играют не последнюю роль. Если заглянуть за кулисы, становится понятно, что увольнения сотрудников и сокращения грантов могут быть эффективным методом подавления нежелательных мнений.
Но не только преподаватели страдают от университетских «берлинских стен» (я буду пользоваться этой метафорой и дальше на страницах этой книги). Студенты тоже ощущают на себе давление.
По-моему, самым большим достижением Штайна в его фильме было то, что он разоблачил «уровень толерантности» либеральной научной системы: пользуйтесь разумом, сомневайтесь в общепринятых допущениях — и вы будете изгнаны из культа! Когда подавляются вопросы и объективные исследования, когда компетентные ученые и студенты боятся говорить из-за угрозы «возмездия», вся подлинная наука перестает существовать. Итак, призываю вас, не отказывайтесь от веры в достоверность Библии из-за «научных» политически корректных допущений!
Глава 8
Когда хронологии не сходятся
Британский египтолог Хью Эвелин-Уайт, уважаемый ученый и сотрудник Оксфордского университета, одним из первых вошел в гробницу Тутанхамона (находящуюся в Долине Царей) после ее обнаружения в 1922 году Через два года, в возрасте сорока лет, он совершил самоубийство.
Вход в гробницу Тутанхамона в Долине Царей, Египет
Почему? Единственный ключ к разгадке — записка, которую он написал за несколько минут до повешения (говорят, что собственной кровью, но, вероятно, это мистификация): «Я навлёк на себя проклятье». Эвелин-Уайт считал, что стал жертвой потустороннего духовного явления. Как гласит легенда, поскольку члены экспедиции «нарушили покой» фараона, все они, за исключением Говарда Картера, умерли вскоре после посещения гробницы. Арчибальд Дуглас Рид, который делал рентген мумии Тутанхамона прежде, чем ту перевезли в Каирский музей, на следующий день
заболел и через три дня умер. Другие умерли немного позже, согласно диагнозу — от заражения крови. Неудивительно, что Эвелин-Уайт посчитал, что он и остальные исследователи разгневали богов; все они были прокляты из-за того, что посмели войти в гробницу. Он повесился, чтобы не пасть жертвой более ужасной смерти в результате «проклятия фараона». (Эвелин-Уайт умер в 1924 году, а пять лет спустя, в 1929 году, «проклятие фараона» привлекло еще большее внимание общественности, когда Ричард Бетелл, секретарь Картера и первый, кто вошел в гробницу после Картера, умер от отказа легких в молодом возрасте — тридцати пяти лет).
Сегодня мы практически уверены, что «проклятие» на самом деле было опасным грибком, вызвавшим тяжелую аллергическую реакцию. Входя в гробницу, первооткрыватели и думать не думали о розовых, серых и зеленых грибковых пятнах на стенах. Фрукты и овощи, оставленные в гробнице для фараона, за истекшие века породили смертоносные микроорганизмы1. Клинические исследования показали, что микотоксины, вырабатываемые плесневыми грибами, могут вызвать серьезные неврологические нарушения, в том числе дрожь, судороги, поражения центральной нервной системы, токсическую энцефалопатию и смерть2. (Сегодня пребывание в гробницах этой долины безопасно.) Задумайтесь об этом. Эвелин-Уайт предполагал, что он и другие исследователи были прокляты за вход в гробницу. Сейчас нам известно, что его допущение было ошибочным и привело его к неправильному выводу с трагическим концом. Я рассказываю вам эту историю с простой целью: показать, что неверные допущения обычно ведут к неверным выводам, из которых могут проистекать трагические последствия. Если допущение неверно, то вывод, скорее всего, тоже неверен. Если допущение сомнительно, то и вывод сомнителен. (Разумеется, правильное допущение не гарантирует правильных выводов; бывают также и случаи, когда неверным допущениям соответствуют верные выводы. Но наиболее вероятна прямая связь: верное допущение — верный вывод.) Допущение — это некий тезис, который считается правильным и из которого можно сделать вывод. Как правило, это то, что мы принимаем за само собой разумеющееся; обычно мы черпаем допущения из учебников или лекций и не имеем причин в них сомневаться.
Если бы вы посетили лекцию на тему «Критическое мышление», то непременно бы там услышали, как важно прояснять и ставить под вопрос допущения. Иначе можно пойти по пути ложной логики и так и не узнать правду. Что еще важнее, неспособность мыслить критически может сделать нас объектами манипуляции. Поскольку допущения не всегда очевидны или явны, особо важная задача критического мышления состоит в выявлении так называемых скрытых (или косвенных) допущений, лежащих у истоков того или иного спора или вывода.
Вспомните некоторые выводы археологов нового поколения, упомянутые во второй главе: вывод Томпсона о том, что объединение библейских и небиблейских источников в принципе невозможно; вывод Финкельштейна о том, что массового исхода из Египта и завоевания Ханаана никогда не было; вывод Девера о том, что Иисус Навин не мог разрушить несуществующий город; вывод Стургиса о том, что величие Соломона — это
