Прим. авт.: камея — разновидность геммы (камень с вырезанным изображением). Чаще всего имеет овальную или круглую форму, рисунок выполнен в виде выпуклого барельефа.
Антон быстро посмотрел на то, что было разложено под толстым музейным стеклом: увиденное удивило. И это еще мягко сказано!
Под стеклом лежали «пятаковки», действительно украшенные дополнительными надписями, точнее — надпечатками, сделанными Осведомительским агентством Добровольческой армии во время Гражданской войны:
ОБМАНУЛИ КОМИССАРЫ,
КУЧУ ДЕНЕГ НАДАВАЛИ,
А ТЕПЕРЬ ЗА ЭТИ ЗНАКИ
ТЫ НЕ КУПИШЬ И СОБАКИ!
И все в таком же духе.
Прим. авт.: кредитные билеты 1918 года. Были выпущены Народным банком РСФСР и запущены в оборот майским декретом Совета народных комиссаров. Купюры разного номинала отличаются по цвету, а название — «пятаковки», «пятаковские деньги» появилось благодаря тому, что на каждой банкноте стояла подпись первого Главного комиссара Народного банка РСФСР, Георгия Леонидовича Пятакова.
Ничего необычного в этих надпечатках не было, Антон их видел и в музее, и в коллекции одного из знакомых бонистов в Москве, аналогичные же боны (без надпечаток, чистенькие), имелись в его коллекции, но … цепкая память тут же услужливо подсказала две фразы. Первая была услышана от Ману не далее как вчера вечером:
— Моя мать была русская, из старой эмигрантской семьи…
Вторая прозвучала сегодня же утром. Из уст важничающего главы Екатеринбургского филиала ОМВО:
— Кто-то замуж выходил, менял фамилию, кто-то женился, кто-то эмигрировал после Октябрьской революции…
«Нет! — сам себе сказал Лозинский. — Это было бы слишком фантастично…»
Предположить связь между семьей Аксиньи Осокиной и Мануэлиты Дельгадо (имена эта фамилия фигурировала в паспорте мексиканки) — бредовая идея. Мало ли было эмигрантов, рванувших за океан в поисках лучшей доли, подальше от большевиков?! Не сосчитаешь… Алла могла схитрить, не афишируя данный факт родства, но мексиканка сейчас говорила совершенно спокойно и откровенно. Значит, такая связь семей вряд ли имеется. Но вдруг?!
— А…
Профессор мысленно дал себе подзатыльник и умолк. Он собирался спросить, не знает ли женщина фамилию своих русских предков. На какой ответ он рассчитывал?.. Если это козырь, то лучше держать при себе. Кажется, в ближайшее время к нагрузке информационных поисков Елены добавится еще одна забота.
Кроме того, у молчания Лозинского появилась свежая причина, куда более веская.
Ниточка.
Та самая, струящаяся в воздушном пространстве красивого фойе между оживленно беседующих и с интересом разглядывающих экспонаты зрителей, камер и осветительных приборов журналистов. В этом светлом современном помещении ниточка скорее выглядела как грязный шлейф из частиц пепла, — инородно, противно, отвратительно, создавая ощущение пятна мазута на вычищенном до блеска ботинке. Никто его не видел, да и не мог увидеть — кроме специалиста по паранормальным явлениям. Частички воображаемого пепла слипались в невесомую — и вместе с тем, тяжелую, словно цепь, — нить, протянувшуюся сейчас через многие километры, далеко-далеко, туда, где вокруг сеньоры Торнеро бушевал вихрь астрального сквозняка. И хвостик этого дымного пепельного шлейфа уходил куда-то вглубь фойе.
— А… — хрипло выговорил Лозинский под беспокойным взглядом Ману, — мне надо освежиться. Я сейчас приду.
И тут же он начал игру, которая заведомо должна была завершиться ложью:
— Здесь что-то есть… чувствую владельца монеты.
Не дожидаясь ответа, Лозинский не спеша, стараясь не привлекать внимания и не возбуждая подозрений у спутницы, двинулся туда, куда тянулся шлейф из воображаемого пепла. Медлить было нельзя, потому что от быстроты действий зависел результат обманного маневра.
Правда, нечто все-таки смущало Лозинского. Ниточка вроде как была одна, но от нее раскручивалась другая, менее выраженная. Что бы это значило?.. Возможно, монета сменила владельца, и тут, на выставке, оба — и бывший хозяин, и нынешней? Эх, сначала надо выловить того, к которому идет более мощный шлейф! А потом посмотрим.
Сторонний наблюдатель мог бы решить, что импозантный дядечка всего лишь делает сэлфи — на фоне уголка с буфетом. Ну, что же тут такого, сэлфи сейчас даже бабушки с удовольствием освоили, постят в инсту — только гигабайты летят! Так что бородачу в щегольском элегантном костюме отсэлфиться вполне простительно.
Только бородач не делал сэлфи. На самом деле он аккуратно и незаметно сфотографировал мужчину (с виду — лет пятидесяти), пьющего кофе у барной стойки и негромко беседующего с двумя другими мужчинами. Потом бородач исчез из фойе на несколько минут, зайдя в туалетную комнату. Освежаться он и не думал, просто хотел уединиться и кому-то отправить фотографию.
«Кому-то» — это, естественно, Елене. Лозинский не знал, как она собирается установить личность человека с фотографии и, мало того, сделать нечто, заставившее человека быстро покинуть здание «Нефтяника». Он отправил не только последний снимок, но и ксерокопию паспорта Ману вместе с припиской о том, что не мешало бы покопаться в ее родословной (интересно, Елена сейчас выругалась или нет?! она вообще хоть раз повышала голос?!).
По сути Лозинский, единственный специалист по паранормальным явлениям в Сургутском филиале ОМВО, был лишен способностей, которыми временно наделялись все прочие сотрудники: мановением руки восстанавливать поврежденные или частично уничтоженные документы, быстро перемещаться в пространстве, проникать туда, куда вообще можно пройти только при наличии удостоверений или временных пропусков… Как все это делали остальные, для него оставалось загадкой. Ну, каждому свои плюшки и шишки! Вот и сейчас Елена собиралась задействовать некие тайные механизмы…
И, кажется, она их задействовала, потому что на обратном пути Лозинский не увидел у барной стойки объект своего внимания и поисков Ману.
— … сорвался, как чокнутый, после звонка. — Пожал плечами один из тех, с кем несколькими минутами ранее общался «объект».
Шлейф воображаемого пепла уже растворился в воздухе, оставив крохотные отдельные пылинки, исчезающие поодиночке где-то около выхода к лифтам. Значит, никого другого, имеющего отношение к монете, тут не было. Оставалось надеяться, что сам профессор не ошибся и вычислил нужный след.
— … здесь нет того, кто нужен Алле. — С фальшиво-озабоченным видом прокомментировал Лозинский в ответ на вопросительный взгляд Мануэлиты. — Я не знаю, кто это, но следов пребывания уже нет…
— Мужчина или женщина? — быстро спросила метиска.
— Я не знаю. — Мужчина выдержал пронизывающий, острый взгляд черных глаз. — Но кто бы он — или она! — ни были, теперь никого нет.
Поверила ли Ману?.. Во всяком случае, она сосредоточенно кивнула:
— Останемся до конца мероприятия. Вдруг что-то изменится.
