Вот теперь стало по-настоящему здорово. Волны ревели, ветер свистел, матросы орали, не очень попадая в мелодию, зато вдохновенно.
– Сколько сейчас баллов — восемь, девять? — крикнул Богданов Николасу. Тот перевел вопрос рулевому — он же был капитаном суденышка.
– Между тремя и четырьмя. — Правда была успокаивающей, хотя и немножко обидной.
Еще через полчаса ветер стих, волны унялись, причем так стремительно, как будто их и вовсе не было. Солнце наяривало вовсю, стало жарковато. Матросы пластиковыми ведрами с привязанной к ним веревкой набрали за бортом воды и облили оставшихся в плавках и купальниках пассажиров.
А потом появились летающие рыбы. Конечно, все знали об их существовании, но одно дело — знать, а другое — наблюдать, как стремительная стрела, сантиметров под сорок в длину, а то и больше, вдруг вылетает из-под воды и летит как птица. Одна из таких стрел, сверкая живым серебром, плюхнулась прямо на палубу их лайнера.
– Тунец здесь кормится, вот они и выпрыгивают, — объяснил Николас прозаическую причину наблюдаемых восхитительных полетов.
Время прошло совсем незаметно — путешественники уже подплывали к архипелагу.
Может, конечно, островов было и поменьше, чем тысяча, зато все они оказались исключительно забавные. Большие и маленькие — от десяти метров в диаметре до приличных, с собственными бухтами, лесом и холмами — острова имели единую форму… гриба. Миллионы лет океанские волны подтачивали их снизу, прогрызая бока и выстилая дно отходами производства — белейшим коралловым песком, осколками раковин и гладко обточенными камнями.
– Здесь всегда штиль, — объяснил Николас. — Даже когда снаружи ураган.
Народу сначала вообще не было видно, их кораблик плыл между островами в гордом одиночестве. Потом глаз стал различать следы человеческого присутствия. Где-то мелькала бамбуковая хижина, где-то на прибрежной отмели чернела лодка, а на некоторых островах побольше имелись и причалы, и виллы, и обустроенные белоснежные пляжи.
– Куда будем высаживаться? — спросил Николас.
– А какие варианты? — уточнил Богданов.
– Можно с комфортом, а можно вообще на необитаемый остров.
– Лучше на необитаемый, — решил Александр Федорович.
В итоге пристали прямо к пляжу небольшого зеленого островка.
Их посудина-тримаран имела столь мелкую осадку, что добрались почти до берега. С носа сбросили плоскую доску-трап, чтобы можно было сойти, даже ног не замочив.
– Только туфли наденьте, — предупредил Николас. — Осколки кораллов очень острые.
На необитаемом острове они пробыли с полчаса, не меньше. И хотя Богданов сильно устал, уезжать не хотелось.
Все здесь было абсолютным. Если белый песок, то такой белый, что даже глаза уставали. Если прозрачная вода, то такая прозрачная, что вся активная подводная жизнь становилась доступной без погружения. А уж тень в основании «гриба», выгрызенного волнами, была настоящей тенью — стоило туда зайти, как сразу становилось прохладно. И еще — тишина. Когда люди вдруг разом замолкали, слышен был лишь шелест воды, набегавший на раскаленный песок.
Там же, на острове, перекусили: сэндвичи, помидоры, фрукты. Было необыкновенно вкусно, правда, после еды Богданова сразу потянуло в сон. Почти всю обратную дорогу он проспал — сначала сидя, а потом заботливые морячки соорудили ему отличную постель из надувного матраса и все той же выбеленной солнцем парусины.
В общем, отличная получилась прогулка. Понравилось всем, хотя у каждого были какие-то свои дополнительные соображения.
Пифагор размечтался о том, как покажет эти красоты Дуняше. Ольга мечтала еще раз посетить Тысячу островов не только с мужем, но и с маленьким Вовкой, а если повезет — то и со старшей дочкой. Богданов же был счастлив без каких-либо дополнительных пожеланий. И это чувство было бы абсолютным, если б не подозрение, что нынешние удовольствия — одни из последних, ему оставшихся.
Впрочем, он старался не задумываться о дальних перспективах, а просто радоваться тому, что на данный момент имелось.
А имелось очень даже немало. Прежде всего, у него ничего не болело — это после изнуряющих московских ночей, когда обезболивающие кололи чуть не каждый час. Не тошнило совершенно — а раньше, в клинике, была даже не тошнота, а просто выворачивание тела наружу, причем без всякого облегчения.
Ольга постоянно находилась рядом, и два дня назад произошло невозможное — у них случилась близость. Конечно, не бурная и страстная, как когда-то, но им и это счастье — совсем недавно Богданову было не до секса, а Ольге Николаевне — тем более.
Единственное, что по-настоящему напрягало в данный момент, — Вовка, оставшийся в Москве без обоих родителей. Конечно, он не один, за ним присматривала мама Александра Федоровича, тоже настрадавшаяся за время болезни совсем еще не старого сына, но все равно и Богданов переживал, и Ольга.
Когда московские профессора отпускали Богданову максимум недели жизни — и по его состоянию это было реально, — оставить Вовку в Москве было совершенно разумным решением. Сейчас же все замечательно менялось, и без сынишки уже становилось невмоготу. Тем более подступали весенние каникулы.
Так появилась идея послать за Вовкой Пифагора, который в последние дни фактически не работал по, так сказать, прямому назначению.
С утра Богдановым занимался Николас, потом Александр Федорович переходил в руки Луиса и Августина, а после отдыха (и когда спадала жара) предавался стандартным туристским утехам.
В частности, они уже облазили весь Сан-Педро. Городок был крошечным, однако в нем имелись трехэтажные дома, маленький торгово-развлекательный центр и даже археологический музей, разместившийся в древнем, хоть и прочном еще, каменном особнячке.
Да, забыли про рынок!
Не такой гигантский, какой они видели в Бангкоке, но такой же шумный, яркий, веселый, заваленный только что пойманной рыбой, только что сорванными фруктами, только что срезанными цветами, а также тряпками, обувью, неведомыми ароматными травами и прочим жизненно необходимым жителям Сан-Педро товаром.
В первые два дня Богдановым и Пифу пришлось непросто: местные дети, пораженные их белой кожей и «круглыми» глазами, буквально ходили за ними следом, а до белокурой Ольги Николаевны все время норовили ненароком дотронуться смуглые красотки. Николас потом объяснил, что, по местному поверью, это приносит удачу.
Белых в городке действительно не было. Виденные ими в ирландском пабе смешанные семьи, как правило, проживали в собственных небольших виллах, разбросанных в радиусе пятнадцати миль от Сан-Педро, а уж блондинок с роскошными светлыми волосами здесь отродясь не водилось. В общем, Ольга Николаевна почувствовала себя звездой, и это чувство оказалось довольно приятным.
Через несколько дней состоялся самый важный разговор.
