же почти не знаю его, а брожу за ним по школе, как влюбленная идиотка.
Я почувствовала, как у меня напрягаются мышцы лица, а глаза начинают щипать. Захотелось как можно скорее убраться куда-нибудь подальше. Все равно куда, главное, чтобы он меня не увидел. Я обвела взглядом парковку, но увидела только низкие кустики и пару машин. Все они были слишком далеко, чтобы пытаться до них добежать.
Мне оставалось только стоять и ждать, пока он меня заметит. Наконец он взглянул на меня, потом еще раз, как будто не веря своим глазам. Затем вышел из машины и направился ко мне.
— Привет, — сказал он. В его голосе звучал вопрос.
Я взглянула на него. Мне хотелось заползти в какую-нибудь щель и умереть.
— Как дела у твоего папы?
— Все в порядке.
Картер посмотрел на меня:
— Как твои дела?
Удивительно, но этот вопрос внезапно показался очень сложным.
— Все хорошо, — проговорила я.
Он снова посмотрел на меня и покачал головой:
— Нет, не хорошо.
От этих слов я рассмеялась, и на глазах у меня тут же выступили слезы.
— Ты прав, — сказала я.
Он ничего не ответил, просто протянул руку, как будто хотел, чтобы я взяла ее.
— Ты не понимаешь, — заговорила я. — Мне кажется, я схожу с ума.
Картер поднял взгляд на небо, потом опустил его на землю.
— Я понимаю, — сказал он.
А потом я оказалась в его объятиях, и меня окутал его запах. Запах его стирального порошка и шампуня. Запах чистоты. Я закрыла глаза, прижалась к нему и забыла про все на свете.
14
КАРТЕР сидел и крутил между пальцами какую-то веточку.
— Во-первых, — медленно проговорил он, — я был знаком с несколькими сумасшедшими и считаю, что с тобой все в порядке. — Он выпрямился. — У твоей сестры, похоже, есть некоторые проблемы, но в тебе я этого не вижу.
— Может, у меня замаскированное сумасшествие, — мягко возразила я. — Такое, которое долго зреет внутри, а потом мгновенно накрывает с головой.
Картер глубоко вздохнул.
— Я думаю, тебе не стоит из-за этого переживать.
— Что ты имеешь в виду?
Картер вздохнул и выбросил веточку. Она с тихим всплеском опустилась на воду. Мы были в парке. Сидели на траве рядом с водоотводным каналом, который не так ужасен, как кажется по названию. На самом деле, он напоминает журчащий ручеек.
— Ты… сильная.
— Сильные люди не сходят с ума?
Он усмехнулся и опустил голову.
— Сильных людей безумие не накрывает с головой мгновенно. Это удел слабых.
Ох.
— Мне кажется, ты слишком суров к себе, — сказала я.
Он покачал головой, не поднимая на меня глаз.
— Иногда жизнь — сплошной отстой, — проговорила я.
— Да, — согласился Картер. — Такое иногда случается со всеми, и большинство может с этим справиться. Но только… — Он втянул воздух через рот и поднял глаза на солнце. — Только не я.
— Зачем так мучить себя? Ну и что, если ты… Я хочу сказать, как можно плохо относиться к человеку только из-за того, что он прошел через…
— Алексис, ты можешь сказать это вслух. Это была попытка самоубийства. — Он посмотрел мне в глаза и склонил голову набок. — Неумелая и неудачная.
Я повернулась к воде и начала сплетать в косичку сосновые иголки, но в конце концов мое любопытство побороло деликатность.
— Что именно ты сделал?
Он прилег на траву и теперь смотрел на меня настороженно, словно пугливый пес.
— Извини, — пробормотала я. — Это не мое дело.
— Не извиняйся. Я просто не привык об этом говорить. — Он протянул мне руку. — Никогда не думала, почему я постоянно хожу в рубашках с длинными рукавами?
Я взяла его руку и, закатав рукав, увидела несколько пересекающихся шрамов.
— В тот день мама пришла домой с конференции раньше, чем должна была, и нашла меня, — продолжил он. — Нам пришлось поменять плитку в ванной, потому что со старой никак не стирались пятна крови.
Не отдавая себе отчета, я прижала его руку к груди.
Секунду спустя я поняла, что делаю, и выронила ее, словно горячую картошку.
Он рассмеялся неторопливым, непринужденным смехом. Своим особым смехом.
А я никак не могла понять, как такой очаровательный и умный человек мог страдать такой депрессией.
— Как у тебя получается всегда быть таким идеальным? — спросила я, не задумываясь о том, что говорю.
Картер удивленно посмотрел на меня и ответил не сразу.
— Идеальным? — переспросил он через несколько мгновений. — Ха.
Я промолчала, потому что была в ужасе от того, что только что сказала, и мучительно хотела забрать свои слова назад.
— Мисс Воррен, — проговорил он голосом немецкого психоаналитика. ВЯ Боюс, што вы брэ-дите.
— Брежу, — повторила за ним я. Очень может быть, учитывая события последних дней. Но я постаралась выбросить это из головы и сосредоточиться на Картере. После моих слов он не засмеялся мне в лицо, и благодаря этому я почувствовала себя храбрее.
— Так… какие же у тебя недостатки?
— Какие у меня недостатки? Ты предлагаешь мне составить список? — Он печально рассмеялся и покачал головой. — Это нечестно. Какие у тебя недостатки?
— Если ты еще не заметил, все мое существование — сплошной недостаток, — ответила я, ложась на траву рядом с ним и глядя на небо. — Я огромный прыщ на лице человечества.
— Звучит немного противно, — отозвался Картер.
— Зато честно.
— Нет, это не честно, — сказал он. — Это похоже на паранойю и… — он на секунду задумался, — звучит очень пессимистично.
— Параноик, пессимист, — проговорила я, загибая пальцы. — Противный прыщ. И эти три недостатка — только верхушка айсберга.
— Я не говорю, что ты параноик…
— Просто мои слова похожи на паранойю?
Он шутя стукнул меня по руке.
— Может быть, ты все-таки немного сумасшедшая, — усмехнулся он. От его легкой улыбки у меня внутри все задрожало.
— Твои недостатки, — деловито произнесла я. — Перечисли их.
— Я сноб, — с легкостью признался он.
— В отношении чего?
— В отношении очень многого: фильмов, книг, школьных постановок, боксеров…
— Не любишь собак?
— Нет, я про людей. Про спортсменов. — Он наморщил нос. — Даже не знаю, почему так.
Ой. Недостаток Алексис номер четыре: глупость.
— Какие еще у тебя недостатки?
— У меня не очень хорошие отношения с отцом, — помедлив, ответил он.
Это я понимала очень хорошо. Я лежала, вглядываясь в пушистое облачко и придумывая, на что оно похоже.
— Я слишком много думаю о себе. Я раздуваю проблемы из мелочей. Я совершал много эгоистичных поступков… И во мне нет… храбрости. — Он прищурился на солнце и грустно улыбнулся.
— Хватит. — Я
