проехала реплика с надписью: «Тенебрия — везде!».
Ретро задумчиво проводил ее взглядом. Он зашел в переулок и залез рукою в штаны. Нет, у него не возникло острой необходимости почесать промежность, хотя при такой жаре это было бы неудивительно. В брюках на внутренней стороне бедра, у него был потайной карман, где хранилась реплика телефона. Бездарное голосовое устройство, которое могло позвонить куда угодно, даже если ты называл ему точные цифры. Один раз Ретро случайно дозвонился до какого-то тенебрийского брокера и надиктовал ему случайных цифр. Это были забавные пару минут. После этого с треском прогорела компания «Ароматические Краски Боула».
Номер Ребра.
— Приве-е-ет! Кто это так возбуждающе молчит в трубку?
— Это Фитц, Ребро. Нужна справка.
— Мой герой! Как там твои кубики?
— Они в порядке, хотя Самара недавно подсадил меня на картошку, могут быть осложнения. Ну так как?
— Ты понимаешь… Сэт месяц не вносил плату. Ты ведь включен в его тариф, как и остальные Должники.
Ретро вздохнул.
— Я понимаю. Но все-таки. Я был бы тебе…
Он чуть не ляпнул «должен», но вовремя спохватился.
— …был бы тебе признателен.
Теперь вздохнул Ребро.
— Не сомневаюсь. Это в последний раз, герой. Нельзя вечно ждать от меня благодарности за прошлое. Ты понял?
— Последний, все ясно. Слушай, мне нужно знать не живут ли на Волевой палочники.
Ход мыслей Фитцвиля был прост. Эхсин сбежал с места аварии, потому что был напуган и ничего не соображал. Затем он откопал в своей памяти что-то знакомое. «Воля». Откуда ему знать, что это такое? Существу, созданному для клетки? Это тебе не побег из урановой шахты, или развод на сороковом году брака. Нет, ни хрена подобного. При нем часто произносили слово «Волевая». Гисбуди бывал тут. И, скорее, всего в обществе другого палочника, потому что Эхсин скорее запомнил бы похожую высокую фигуру. В этом был смысл. Но что служило ему ориентиром, в сторону которого нужно было двигаться? Уж не башня ли метеорологического наблюдения?
Ребро оставил Якоба повисеть на линии какое-то время. Через несколько минут он вернулся и сказал:
— Всего четырнадцать зарегистрированных и еще трое скрываются от разного рода проблем.
Итого семнадцать. Многовато.
— Расскажи про последних трех.
— Реммао Паупа, шестьдесят лет, изгнан родственниками за неудачную попытку отравить брата. Неудачи в этом деле не прощаются. Живет на их подачки. Волевая 40–10. Дальше…
Ребро тихонько пыхтел.
— Ерсби Нассча, девятнадцать лет, Волевая 12–62… Массажистка.
— Да ты что?
— Любит массажировать. Даже слишком. Поэтому ее и попросили из семьи. Зарабатывает сама.
— Массажем?
— Нет, загибает звенья для крановых цепей. Не трать мое время. Третий суб, это Танит. Просто Танит. Бывает то тут, то там. Что-то вроде твоего Сэта, но сильнее опустился. У него пара ядоварок и загончик с проститутками.
— А Ерсби на него случаем не работает?
— Ни в коем случае. Ее хоть и выгнали, но если кто-то узнает, что Танит начал ее использовать… В общем парень резко словит передоз от собственного товара. Напихает себе полную задницу таблеток и в неадекватном состоянии вывалится из окна.
— Понятно. А зарегистрированные, это разные специалисты?
— Почти все, кроме одного писателя. Пугает тенебрийцев социальными ужастиками, черпая сюжеты из гущи, так сказать. Но этот почти уже спился от вдохновения.
— Охренеть. Что ж, ладно, думаю это все, Ребро. Спасибо.
— Раздай свое «спасибо» сироткам из трущоб, — посоветовал Инфоманьяк и повесил трубку.
Итак. С кем из трех нелегалов мог продолжительное время контактировать господин Гисбуди? Достаточное время, чтобы эту персону мог запомнить Эхсин. Может ли ему помочь неудачливый братоубийца? Или мелкий наркобарон? А может увлеченная массажистка девятнадцати лет? С точки зрения палочников, она даже ходить еще сама не научилась. Но если уж в семье тенебрийца объявилась нимфоманка, выбор у него невелик. Либо сделать ей лоботомию и подмывать задницу до конца жизни, либо запереть в подвале наедине с резиновым членом. Родители Ерсби оказались очень терпимыми персонами. Без шуток.
Поразмыслив, Якоб решил навестить несовершеннолетнюю, — по законам Тенебрии, — предпринимательницу Ерсби. Она была лакомым кусочком. Женщины палочников по большей части были холодны как декабрьский рассвет. Всегда существовала опасность, что язык может примерзнуть к бледной лебединой шее, и его придется отливать горячей водой. Учитывая вышесказанное, раскрепощенные тенебрийки пользовались постоянным спросом.
По пути до Волевой 12, Якоб продолжал опрашивать прохожих. Проблема была в том, что Эхсин теперь выглядел как обыкновенный бомж, и был безразличен небу, земле и времени. Это было все равно, что интересоваться у людей, не видели ли они «позавчера».
Дом, где жила нимфетка выглядел неплохо. Его, кажется, даже когда-то ремонтировали. Во всяком случае, трещины на фундаменте были заштукатурены, а двор — прибран. Никто не рылся в мусорных баках, никто, с задорным писком не обгладывал труп вороны. На скамье возле электрощитовой, сидел благообразный гарзонец средних лет и читал газету «Хроники Победы». У него было прекрасное настроение. На каждом развороте он хрипло смеялся, бил себя по колену и беспрекословно соглашался с кем-то невидимым:
— Да! Да, слов нет, как же иначе! Конечно, за хоботок меня дерни, это и ежу понятно!
Якоб подошел к нему и без слов протянул сигарету. Мужик тоже без лишних экивоков, взял ее и ловко закурил, не отрываясь от передовиц. У каждого гарзонца всегда была своя зажигалка, или хотя бы спички. Они очень любили огонь. С помощью него предки сражались с полями слига, вездесущего ядовитого растения, распространенного в центральной части Гарзоны.
— Госпожа Ерсби Нассча у себя? — спросил Якоб.
— Ну конечно, все так и есть, и никак иначе! — выпалил гарзонец и расхохотался, ударив по странице щепотью.
— Кто-нибудь странный не пытался проникнуть в подъезд? Бродяга? Невысокого роста.
Чернокожий отирал счастливые слезы, положив газету на колени. Якоб сунул ему ном в нагрудный карман рубахи.
— Ох, ну и чтиво, клянусь Господом.
Это было сказано поощрительно. Якоб сунул монетку в полнома. Гарзонец открыл следующий разворот и весело гаркнул:
— Такого я еще не видал!
