Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
за сброшенной ветошью.
– Конечно, я не вёльха-прядильщица, но и я могу предсказать грядущее и не солгать. – Она извлекла из тряпья то, чего там не должно было быть: восковую свечу, бусины, угольки, камешки с вырезанными знаками, остроугольные самоцветы…
– Я бы не отказалась пророчить тебе, Хьялма из Халлегата, но мне нечего рассказать. Разве что старые сказки – про Кагардаша и Сарамата, про Тхигме и Молунцзе. Про то, как тысячу лет назад они боролись дни и ночи напролет. Однажды, когда солнце замрет, они сразятся снова, и мир расколется.
Хьялма даже не изменился в лице.
– Не нужно мне твоих сказок, ведьма.
Ее стянутая морщинами рука рассыпала бусины, самоцветы и кусочки прозрачной смолы.
– А что насчет тебя, молодой князь? – Она посмотрела на Хортима глубинно и хитро. – Тебе я могу пророчить.
– Ну уж нет, – резко ответил тот, хмурый и нахохлившийся, как сокол с родового герба. – Я не желаю знать ничего лишнего.
– Княже… – прошептал Карамай. – Если вёльха предлагает погадать, нельзя отказываться. Беда будет.
Моркка Виелмо подожгла свечу длинным мягким выдохом.
– Я верю, что тебя ждет великое будущее, молодой князь, – сказала она. – Смотри – это мой дар тебе. Задай один вопрос, всего один, и я на него отвечу.
Капли воска сорвались вниз.
Серебряная пряха III
Белые простыни стелют в твоих хоромах, белые-белые – стелют в твоих хоромах, матушка ставни узорные раскрывает. Там, во саду, гроздью алой висит калина, там, во саду, на калине сидит голубка.
– Как дивно, – улыбнулась Кригга, потягиваясь. – Будто в большом тереме грядет праздник. Что это за песня? Она кажется мне простой и родной, хотя я и не знаю ее.
Рацлава отрывисто хмыкнула:
– Свадебная.
Драконьи жены сидели на бархатных подушках прямо на полу. Стены в чертоге были выложены рубином и медовым цитрином: Кригга так и объяснила Рацлаве, «цвет огня». Казалось, от самих самоцветов исходил приятный жар, уютный и домашний, как и музыка Рацлавы, – а та была и вправду сыграна на славу. Звон бубенцов и кубков, а где-то дальше, глубже в музыке, едва уловимо уху, хлопки и смех на добром пиру.
– О, – смешалась Кригга. – Она черногородская?
– Не думаю. – Ноготь Рацлавы скользнул по узору на свирели. – Мне говорили, что это очень старая песня. Возможно, даже старше Черногорода.
В ответ Кригга вздохнула мечтательно, совсем по-девичьи:
– Знаешь, я всегда хотела, чтобы моя свадьба была веселой и шумной. Но если на моей свадьбе кому-то и было весело, то только одному человеку.
– Пожалуй, что так. Сармат-змей явно любит гулять на свадьбах, раз они у него по несколько раз в год.
Кригга не удержалась и прыснула хохотом.
– А ты? – спросила она, устраиваясь на подушках поудобнее. – Что думала ты о своей свадьбе?
Рацлаве больше хотелось ткать музыку, чем отвечать на пустые вопросы. Тем более – на такие, поэтому она лишь скривилась.
– Что у меня ее не будет.
– Всесильные боги! А почему?
Грусть Кригги растаяла, и теперь драконья жена желала поболтать – слишком сильно для того, чтобы понять, насколько Рацлаве был нелюбопытен подобный разговор.
– Дай-ка подумать. – Брови Рацлавы приподнялись. – Ах да. Я слепа, бесполезна в домашних делах и к тому же некрасива. Кому бы на Мглистом Пологе понадобилось такое сокровище?
Она с раздражением поняла, что плетение песен откладывается. Все же Кригга совсем еще девочка. Причем в некоторые моменты, когда драконьи жены оставались наедине, весьма словоохотливая. Юркая и игривая, как синица, которую отогрели с мороза.
Рацлава вздохнула и оттянула шнурок со свирелью.
– Знаешь, что это? Нож, которым я хотела перерезать нити небесных прях. Перо, которым намеревалась написать себе другую судьбу. – Она фыркнула. – С той поры как у меня появились бельма, я уже не могла стать ни женой, ни хозяйкой дома. Довесок. Лишний рот в отцовских комнатах. Да, я стирала белье, кормила скотину, даже готовила пищу, но от меня всегда было больше хлопот, чем пользы.
Рацлава осторожно выпустила свирель. Пальцы пробежались вверх по шнурку, боязливо коснулись шеи. Там, где еще ныли кровоподтеки, оставшиеся от пальцев Ярхо.
– Но, кажется, как ни старайся, а дурную судьбу на счастливую не перепишешь.
– Это неправда, – возмутилась Кригга, хотя возразить ей было нечего. – Ты и твоя свирель… Вы…
Ей пришлось ввести разговор в иное русло. Кригга поднялась с подушек, ступила босой ногой на горячий самоцветный пол. Подошла к Рацлаве со спины и коснулась ее волос.
– Как тебя могли назвать некрасивой? – Не голос даже – птичий щебет. Кригга распустила ее косы, мягко разворошила тонкие темно-русые пряди. – Я бы сказала наоборот.
– Да ну.
– Да. У тебя кожа как пена. Глаза – глубже лунных камней в чертогах Сармата и плотнее тумана. А еще ты кажешься… – Кригга задумалась, пытаясь подобрать слово. – Целой. Степенной. И колдовской.
Рацлаву мало заботил ее облик – толку-то? – и она не доверяла восхищению Кригги. Просто Кригга была из тех, кого непривычное изумляло, а не отвращало, но Рацлаву тронула такая доброта – и то, что в ее похвале не было ни одного названия цвета.
– Я должна извиниться, – призналась она.
– За что? – удивилась Кригга, перебирая волосы Рацлавы. – Ты ни в чем не провинилась.
– Я была груба. – Рацлава помедлила, будто пробуя звуки на вкус: ей редко приходилось искренне сожалеть о чем-то. – В день, когда Ярхо раздавил мое паучье тело.
– О, пустяки, – отмахнулась та в ответ. – Если бы я знала, что по мою душу идет Ярхо-предатель, я бы сошла с ума от страха. – Она легонько коснулась шеи Рацлавы. – Боги, какого ужаса ты натерпелась!
Рацлава же подняла свирель и заиграла.
Там, во саду, гроздью алой висит калина, там, во саду, на калине сидит голубка.
Стены чертога были жарки, словно натопленный к празднику терем, и красны, как ягоды. Здесь было пусто – не считая двух драконьих жен, слушавших задорную свадебную песню.
Взмыла голубка с калины и улетела, взмыла она, белогорлая, и пропала. Только меня вон из комнаты не пускают, матушка глаз своих цепких с меня не сводит, глаз своих цепких и грустных с меня не сводит.
Разве что едва сквозило чем-то струнно-острым и неизбежным.
– Ты слышишь? – Кригга приблизилась к уху Рацлавы.
Разумеется, она слышала.
– Не надо было о нем разговаривать, – продолжила шептать сбивчиво и испуганно. – Сами беду накликали. Ой дуры-дуры-ы…
– Кригга, – сказала Рацлава, и ее голос казался скучающим и равнодушным. – Похоже, я забыла шаль в соседнем чертоге. Принеси, пожалуйста.
Шаги становились все различимее. Рацлава вытерла пальцем рот и размазала каплю крови, набухшую в уголке губ.
– Ну уж нет, – потянула Кригга. –
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
