Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
к параличу.
Болезнь Сталина началась не с тромбоза и мозгового кровоизлияния, которое, согласно сообщению врачей, он перенес в ночь с 1 на 2 марта. Ему предшествовали патологические изменения в его психике и физиологии, которые наблюдались в течение нескольких лет и которые только усугублялись его непредсказуемыми действиями. Доклад Хрущева 1956 года на XX съезде КПСС, в котором впервые было сказано о страхах ближайших сотрудников Сталина, стал кульминацией многочисленных заявлений и событий, потрясших весь коммунистический мир. Чистки во всех коммунистических партиях Восточной Европы привели к арестам известных деятелей, таких как Владислав Гомулка в Польше и Янош Кадар в Венгрии, ставших впоследствии главами государств. Такая политика была следствием психической неуравновешенности Сталина, которую использовали в своих целях ближайшие его соратники, такие как Маленков и Берия, хотя и они тоже опасались его непредсказуемой реакции.
Заключения врачей-психиатров, даже в отсутствие свидетельств терапевтов, сходятся в двух пунктах.
Во-первых, консервативную личность Сталина постепенно разрушали все усиливавшиеся симптомы маниакальной шизофрении. Во-вторых, это состояние препятствовало самоконтролю личного поведения; к тому же прогрессирующий атеросклероз привел к нарушению мозгового кровообращения.
В то время как люди в окружении Сталина пытались его всячески успокоить, стараясь отвести подозрения от себя и найти какую-либо иную жертву для удовлетворения его маниакальной подозрительности, у них были все основания бояться, что они окажутся среди последующих жертв.
«Медицинское убийство» – это традиционный прием работы советских тайных служб. Разбирая случай Сталина, известный российский юрист Марк Вишняк заявил, что если он все же «был убит своими ближайшими соратниками, то операцию мог возглавить и провести Лаврентий Берия, глава службы госбезопасности». Ссылаясь на факт, что Берия был убит другими участниками кремлевской клики несколько месяцев спустя, Вишняк утверждает, что если он и был «главным действующим лицом, то, в таком случае, хунта имела дополнительную причину избавиться от него как можно быстрее».
На протяжении всего времени существования советского режима медицинская администрация Кремля имела печальную славу «медицинского убийцы». Ведь в процессе лечения могут иметь решающее значение самые незначительные изменения: в дозировке лекарств, времени их приема. Совершенно невозможно доказать, каковы были истинные намерения врача, даже когда посмертное вскрытие может показать, что была совершена медицинская ошибка.
Обвинения и контробвинения в убийстве с помощью медицинских методов выдвигались постоянно, пока в Кремле существовала власть Сталина. Некоторые обвинения высказывались закулисно, другие представлялись обществу во время открытого судебного процесса. Эту тонкую грань между намеренным вредительством и неизбежной лечебной ошибкой можно проследить в случае Михаила Фрунзе, который сменил Льва Троцкого на посту наркомвоенмора в 1925 году. У Фрунзе была язва желудка, и по настоянию Сталина его прооперировали в Москве в этом же году. Смерть, наступившая после операции, вызвала широко распространившиеся слухи о ее возможной причине. В написанной советским писателем Борисом Пильняком «Повести непогашенной луны» была отражена художественная версия судьбы Фрунзе; утверждалось, что он был ликвидирован по приказу Сталина. Журнал, в котором была опубликована эта небольшая повесть, немедленно закрыли. Весьма возможно, что Сталин действовал под влиянием чувства грозившей ему опасности.
На одном из «Московских процессов», сфабрикованных при непосредственном участии НКВД, обвиняемые врачи, предварительно тщательно проинструктированные, сознались в совершенных якобы ими «медицинских убийствах». Имелось подозрение, что смерть прославленного пролетарского писателя Максима Горького, столь же необъяснимая, как и в случае с делом Фрунзе, была результатом одного из них. Он вернулся из-за рубежа в Советский Союз в 1932 году, и его творчество превозносила сталинская пропаганда. Однако он перешел на позиции критика советского режима. Горький, болевший туберкулезом в юности, внезапно заболел в июне 1936 года и умер. В те дни в Москве свирепствовала эпидемия гриппа. Если верить показаниям, представленным в суде, для лечения гриппа, перешедшего вскоре в пневмонию, писателю выписали повышенные дозы лекарств. Ягода был также обвинен в том, что он приказал пропитать шторы в комнате больного Горького каким-то отравляющим веществом.
Многие дела имели ярко выраженную политическую направленность. Следователь по делу Вячеслава Менжинского, возглавлявшего в свое время ОГПУ, обвинил в его убийстве преемника – Генриха Ягоду. Это было очередное «медицинское убийство». Жертва страдала от бронхиальной астмы и грудной жабы; свидетели утверждали, что «неправильная дозировка» была прописана «с преступным намерением».
Подобным образом глава НКВД Николай Иванович Ежов умер, согласно заключению московской «экспертной комиссии», в результате «проникновения в организм через дыхательные пути паров ртути, что является наиболее действенным и опасным методом отравления».
В другом случае речь шла о миокардите. Валериан Владимирович Куйбышев, сподвижник Сталина, поддержавший его в борьбе с Троцким, имел сердечное заболевание. Состояние его здоровья ухудшилось из-за постоянных инъекций интенсивных сердечных стимуляторов. Что касается сына Горького, хронического алкоголика, то он заболел воспалением легких, но принятие лекарственных препаратов не смогло остановить развитие пневмонии.
За три месяца до смерти Сталина против кремлевских врачей было выдвинуто обвинение, что они своим лечением убили Андрея Жданова, отца второго мужа Светланы Юрия. Старший Жданов, который в это время считался вторым человеком в руководстве страны, умер в 1948 году в возрасте 52 лет. В обвинительном заключении было сказано, что кремлевские врачи «создали террористическую группу», целью которой было «попытаться умертвить ведущих политических деятелей Советского Союза, саботируя их лечение». Врачей обвинили в том, что они, «воспользовавшись болезнью Жданова, поставили ему неправильный диагноз и прописали постельный режим, не соответствовавший его серьезному заболеванию, и тем самым убили его». Их обвинили также в совершении сходного по замыслу убийства другого члена Политбюро Александра Щербакова. Этот так называемый заговор был частью борьбы за власть в Кремле, в котором принимали участие Маленков и Берия. На смену первоначальной группе врачей пришли другие врачи, которые лечили Сталина и подписали заключение о его смерти. После кончины Сталина по инициативе Берии дело о «заговоре врачей» было прекращено за неимением доказательств, а сами врачи оправданы.
Во время суда над Ягодой, фармацевта по образованию, было заявлено, что у подсудимого якобы имелся целый шкаф для хранения ядовитых лекарственных средств. Обвинитель Андрей Вышинский, министр иностранных дел в 1948–1953 годах и бывший представитель Советского Союза в ООН, добился следующего признания от обвиняемого врача Льва Левина, лечившего Светлану в детстве.
«Не следует думать, что человек может быть отравлен только ядом. Следует понимать, что каждое лекарство, по своей сути, это яд. Все зависит только от дозы. Каждое лекарство, даже самое обычное, если его принимают в неправильных дозах или несвоевременно, может превратиться в яд.
Я приведу только один пример. Общеизвестно, что люди, страдающие от диабета, принимают в качестве лечения инсулин. Инсулин колет себе сам больной дважды в день.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
