вынужден сесть.
– Разумеется, я слышал об этой чертовой записке.
Толивер кивнула и что-то записала в блокноте. Я ее почти не видел. Перед глазами замелькали яркие точки, к горлу подкатила тошнота. Я ничего не знал о записке и уж точно не знал, что тело нашли. На койке, где спал Алехандро, обнаружили только кровь. Море крови.
Сообразив, что ее жесткий метод не сработал, Толивер заметно смягчилась и со вздохом отложила в сторону блокнот.
– Простите. К сожалению, я не… я не подумала, что вы примете это так близко к сердцу… Ведь убили не вашего сына.
Я почти физически ощутил, как напрягся отец, – словно мой дух на мгновение вселился в его тело.
– Вы напрашиваетесь на то, чтобы я вышвырнул вас из своего дома? – Его голос звучал угрожающе спокойно.
– Нет, сэр. Я… простите. – Она помедлила. – Могу я сказать вам кое-что конфиденциально? Я абсолютно честна с вами. Вы уважаемый в городе человек. Не то что сын мэра, уж я-то знаю. – Снова неловкая пауза. – Только не выдавайте меня.
Отец открыто рассмеялся ей в лицо. Я подумал, что этой Уэнди Толивер пальца в рот не клади.
– Что вы хотели этим сказать? – спросил отец.
Репортерша встала и повернулась к нему лицом. Раскрытый блокнот так и лежал на ступеньке.
– Мистер Плайер, меня задела за живое эта история. Если говорить откровенно, я разрываюсь на части. Какая-то часть меня испытывает душевный подъем – я загорелась идеей расследовать дело. Такой шанс выпадает раз в жизни. Но другая часть меня пребывает в постоянном страхе. Мне не хотелось приходить к вам и причинять страдания. Не желаю копаться в дерьме, от этого будет только хуже. И я боюсь, что вот опубликую статью, а проклятый монстр придет и за мной. Однако я с детства мечтала о журналистике, и вот он, мой шанс. Я не могу его упустить. Вы понимаете?
Похоже, мисс Толивер несколько переигрывает с клятвами. Я поерзал на пятой точке, поджал ноги, затем подался вперед и оперся локтем на колено, уже не переживая, что меня могут заметить, – любопытство пересилило все, даже головокружение.
– Уэнди, давайте лучше присядем, – предложил отец. – Ваша откровенность может завести слишком далеко.
Мисс Толивер покраснела и покорно кивнула, а потом подхватила блокнот и направилась к пластиковому стулу, на который жестом указывал отец. Пока они располагались на веранде, словно пожилые супруги, решившие неспешно выпить чаю со льдом, я прыжком сдвинулся еще на пару дюймов и продолжил за ними шпионить.
Отец закинул ногу на ногу и посмотрел мисс Толивер в глаза.
– Послушайте, я понимаю, что вы просто получили задание в редакции. Важное задание. Черт, да чем больше люди узнают об убийце и о его черных делах, тем лучше. Верно я говорю? Люди будут начеку, будут более внимательны, чтобы защитить своих близких. Опубликуйте его фотографию на первых полосах газет! Я помогу вам. Обещаю. Однако моему сыну шестнадцать, и он должен остаться в стороне. Это не обсуждается. Полагаю, мы друг друга поняли? Он несовершеннолетний, и я не разрешу вам говорить с ним или писать о нем что бы то ни было. Вот мое единственное условие.
Мисс Толивер закивала, мотая головой вверх-вниз, словно на пружине.
– Конечно. Я понимаю. Мы опустим все моменты, касающиеся Дэвида. Проблем не будет.
Мне потребовалась секунда, чтобы осознать, какую информацию невольно выдал отец. Репортерша с ходу спросила о прикрепленной к телу записке, а теперь отец дал понять, что всякое упоминание в ее статье о Дэвиде Плайере – то есть обо мне – запрещено. Если пережитый ужас не понизил мой ай-кью, это означает, что записка имеет какое-то отношение ко мне, то есть, вероятно, Коротышка исполнил свою угрозу и объявил публично, что я умолял его сохранить мне жизнь и взамен убить Алехандро.
– Тогда начнем. – Мисс Толивер занесла ручку над блокнотом. – Вы могли бы изложить свою версию событий той ночи после «Лисьей охоты»?
– Свою версию? – переспросил отец. – В каком смысле?
«Тьфу, папа, ты опять?» – подумал я сквозь туман в голове. Отец, кажется, решительно настроен испортить карьеру этой женщине. Возможно, надеется, что она больше не придет и не станет выпытывать новые подробности.
– Не ищите никакого подтекста. – Она и не думала занимать оборонительную позицию. – Возможно, неудачный выбор слов. Просто мне хотелось бы осветить с разных точек зрения события, которые предшествовали исчезновению Алехандро Мондези. Вплоть до того момента, когда обнаружили кровь. Если вы не против, предлагаю начать с вашего прибытия на место. Желательно упомянуть как можно больше деталей.
– Что ж, подход довольно разумный.
Отец начал говорить, и через десять минут даже я заскучал. Как-никак, сам присутствовал там. Правда, меня несколько обеспокоила одна вещь, которую я позднее счел за проявление паранойи и проигнорировал: почудилось, будто отец что-то скрывал. Всего лишь смутное ощущение, позабывшееся к вечеру того же дня.
3
После интервью прошел час. Я бродил по недавно засеянным полям, и солнце вытягивало силы из моего тела. Наверное, сквозь поры вылилось целое ведро пота, но мне было все равно. Физические страдания брали на себя часть душевной боли, терзавшей меня без перерыва. Перегруженный мозг не справлялся. Я почти воочию видел, как перед глазами разматывается рулон бумаги, где каллиграфическим почерком выписаны мои беды, пункт за пунктом, словно список Санты из рождественских комиксов, с перечислением мерзких шалостей и добрых поступков.
Однако над всеми прочими проблемами доминировала одна – Коротышка Гаскинс до сих пор не пойман.
– Дэвид!
Я подпрыгнул и в замешательстве начал озираться – словно на время переместился в другой мир и не был готов вернуться в наш. Ко мне торопливо направлялась мама; поймав мой взгляд, она махнула рукой. Лишь позднее до меня дошло, что наверняка она перепугалась от мысли, что я брожу где-то один, в то время как убийца на свободе. Причем убийца, испытывающий к сыну нездоровый интерес.
– Привет! – Она приблизилась ко мне, несколько запыхавшись. – Что ты здесь делаешь?
– Решил прогуляться.
– Прогуляться? А ты знаешь, что на улице адская жара? – Мама прикрыла глаза ладонью и посмотрела на меня с некоторым возмущением.
– Да нет, мне не жарко, – пробормотал я.
Она нагнулась, демонстративно понюхала мои подмышки и сморщилась от притворного отвращения.
– Не жарко? Что ж, когда в следующий раз решишь выплеснуть проблемы вместе с потом, используй дезодорант.
– Я использовал!
Инстинктивная реакция, самая ребяческая и наивная, какую только можно вообразить.
Мама рассмеялась.
– Сбавь обороты, я пошутила. Пытаюсь быть современной мамочкой. Может, пойдем домой, выпьем холодной воды? Папа просил
