стали предшественники Ким Ен Сама на посту президента – генералы Чон Ду Хван и Ро Дэ У. На процессе, начавшемся в 1995 году, им припомнили все – и попрание прав и свобод, и жестокое подавление студенческих восстаний, и пытки политзаключенных. После длительных слушаний Чон Ду Хвана приговорили к смертной казни, позднее заменив ее на пожизненное заключение, а Ро Дэ У дали двадцать два с половиной года тюрьмы. Впрочем, ни тот, ни другой генерал долго за решеткой не пробыли. В 1998 году их помиловал вновь избранный президент Ким Дэ Чжун, бывший оппозиционер и борец с режимом военных, «азиатский Мандела», как его называли, проведший в заключении свыше 15 лет, дважды осужденный на смертную казнь и переживший несколько покушений на свою жизнь, организованных южнокорейскими спецслужбами. Оба генерала живы и по сей день, время от времени дают интервью и даже иногда мелькают на официальных церемониях.
Проблем с законом хватает и у многих лидеров южнокорейского бизнеса. Скажем, когда в 1999 г. «Дэу», на тот момент второй по величине концерн Южной Кореи, имевший интересы приблизительно в 100 странах, не выдержал испытаний азиатского финансового кризиса и обанкротился с долгами порядка 80 млрд. долл., его глава Ким У Чжун бежал во Францию. Он возвратился в Корею в июне 2005 г. после шести лет, проведённых за границей, и вскоре был арестован по обвинению в мошенничестве на 43,4 млрд. долл., незаконном заимствовании 10,3 млрд. долл. и незаконном вывозе из страны 3,2 млрд. долл. В мае 2006 года он был приговорен к десяти годам тюремного заключения, но уже в декабре 2007 г. вышел на свободу по амнистии, объявленной президентом-либералом, Но Му Хёном.
В 2006 году в центре громкого скандала оказался глава «Хёндэ-КИА мотор групп» Чон Мон Ку. Он был признан виновным в создании нелегального фонда, в который были перекачаны более 100 млн. долл. из средств компании. Было установлено, что три четверти этой суммы были израсходованы Чоном на личные нужды и на подкуп государственных чиновников. Обвинение требовало для Чана шестилетнего тюремного срока, утверждая, что более мягкий приговор нанес бы ущерб репутации страны в деле борьбы с коррупцией. Сразу же в СМИ поднялась широкая кампания в защиту Чон Мон Ку. Писалось и говорилось о его заслугах в укреплении экономики Южной Кореи и широкой благотворительной деятельности, подчеркивалось слабое здоровье шестидесятивосьмилетнего бизнесмена. Было забавно смотреть по телевидению как крепкого здоровенного мужика, внешне неуловимо напоминавшего Ельцина в лучшие годы последнего, возили в суд в инвалидной коляске. Суд первоначально приговорил Чон Мон Ку к трем годам тюрьмы, но Верховный суд Южной Кореи заменил ему тюремное заключение условным сроком. Как пояснил главный судья, при вынесении решения он счел необходимым принять во внимание не только допущенные главой «Хёндэ» нарушения, но и "целый ряд других соображений". Инвалидная коляска на фотографиях Чона больше не появлялась. В августе 2011 все ведущие мировые агентства распространили новость о том, что Председатель совета директоров «Хёндэ –КИА Мотор групп» Чон Мон Ку из своих личных средств направил на благотворительные цели 500 млрд. вон, или 464 млн. долл. – рекордную сумму в истории Южной Кореи. Деньги были переданы организации, основанной Чон Мон Ку в 2007 году и занимающейся образованием детей из бедных семей.
Не избежал проблем с судебными органами и самый богатый человек Южной Кореи, глава «Самсунг» Ли Гон Хи, состояние которого оценивается в 8,73 триллиона вон, или примерно 8 млрд. долл. Он возглавлял «Самсунг «в течение двух десятилетий, и во многом благодаря ему некогда рядовая компания превратилась в одну из крупнейших в мире промышленно-финансовых групп. В апреле 2008 года под давлением предъявленных обвинений в уклонении от уплаты налогов и нарушении деловой этики Ли Гон Хи был вынужден уйти в отставку. Однако полгода спустя Верховный суд снял с него большинство обвинений, приговорив к трем годам тюремного заключения условно и уплате штрафа в размере 90 млн. долл. Штраф был выплачен, а условный срок снят по президентской амнистии. Через два года Ли Гон Хи вернулся в «Самсунг», возглавив «Самсунг электроникс» – ведущую компанию группы.
В свое время за многомиллиардные махинации с ценными бумагами к трехлетнему тюремному заключению был приговорен глава «Эс-Кэй» – крупнейшей нефтеперерабатывающей корпорации Южной Кореи Че Дэ Вон– сын основателя компании и зять бывшего президента Ро Дэ У. Он, правда, отсидел лишь три месяца.
Своих в Южной Корее, как, впрочем, и в других странах, не бросают. Но дело, наверное, не только в этом. Представляется, что для корейцев важна не столько степень суровости наказания, сколько сам факт публичного осуждения человека, совершившего то или иное преступление. Общество указало человеку на его вину, он или она эту вину признали, а дальше пусть сами разбираются со своей совестью.
Вместе с тем, на мой взгляд, корейцы острее представителей других народов реагируют на несправедливость. На этот счет сошлюсь на два случая, которые имели место во время моего пребывания в Южной Корее.
В феврале 2008 г. 69-летний мужчина по фамилии Чхэ поджег древние церемониальные деревянные ворота Намдэмун в центре Сеула. При его аресте выяснилось, что двумя годами ранее он задерживался за попытку поджечь в Сеуле императорский дворец, но был отпущен из-за своего пожилого возраста и потому, что попытка поджога оказалась неудачной. Чхэ оказался не простым пироманом. По его признанию, к поджогам его побудила обида на городские власти. Городская реконструкция затронула участок, где стоял дом поджигателя. Ему была выплачена компенсация, однако Чхэ посчитал ее недостаточной и в отместку за допущенную в отношении его несправедливость пошел на поджог одного из национальных сокровищ страны.
Другой случай куда более трагичен. В 2004-2008 г.г. президентом Южной Кореи был либерал, бывший правозащитник, Но Му Хён, человек, на мой взгляд, честный и совестливый, может быть, даже в чем-то идеалист, и мне лично весьма симпатичный. Он прилагал активные усилия к межкорейском сближению, даже ездил в Пхеньян в 2007 г. на машине из Сеула, чтобы встретиться с северокорейским лидером Ким Чен Иром. К моменту окончания срока президентских полномочий у, Но Му Хёна, несмотря на все его старания, был весьма низкий рейтинг. Не буду касаться здесь причин, вызвавших такой разворот дел, поскольку это потребовало бы слишком долгих разъяснений перипетий южнокорейской внутренней и внешней политики. Было заметно, однако, что, Но Му Хён очень переживал такое неблагоприятное завершение своей политической карьеры. Покинув Президентский дворец, он поселился в своей родной деревне среди гор в южной части страны и, облачившись в крестьянскую одежду
