Повсюду во дворце Рахата дежурила охрана. Не как в исторических сериалах, нет. Они были вооружены рациями, электро-дубинками и травматическими пистолетами. Носили черные пиджаки и аккуратно выстриженные бороды. Ни с кем не разговаривали, молча перекрывая дорогу, если любопытные случайно или не совсем сворачивали не туда.
Время нашего выступления приближалось. Я нервничала и впервые испытала тревогу за Костю, Марка и их людей. За Диану и Лину. И даже за француженку Софию. Все, что угодно может пойти не по плану, а был он не только у нас. Я точно знала, если мы добрались до дворца и попали внутрь – это нужно кому-то еще.
Не только наш план, но и чей-то параллельно с нашим разворачивался сейчас на сцене и во дворце.
– Алев, ты готова? – подошла ко мне Лейла, протягивая влажный никаб – Не переживай, ты должна быть собой и больше ничего. Прости, он мокрый.
– Это даже хорошо, – забрала я вуаль.
– Вопросы, Алев?
– В Лондоне, правда, постоянный туман? – спросила я.
Она улыбнулась:
– Правда. Но болъ-йше смог из-за отопления углем. Пойдем! – подняла она меня за руки.
Возле кулис перед выходом на сцену, Лейла еще раз, прикрикивая, давала распоряжения. Я знала, что должна пройти до места указанного крестика и встать с подсвечниками. Свечи в процессе танца зажгут другие участники.
Громкий голос конферансье объявил наш выход и под аплодисменты публики мы выплыли на сцену. Было темно. Меня слепили вспышки бликов светового оборудования. Слева и справа из колонок усиленная волна звука содрогнула диафрагму. Короткими шажками я дошла до крестика и замерла. Теперь главное стоять и танцевать плечами, шеей, глазами, ключицами, чем угодно, но не сходить с места.
Вокруг закружились профессиональные исполнительницы танца живота. У ведущих девушек были сольные выходы, после исполнения, они поджигали свечи на подсвечниках, которыми я исполняла некоторые движения. Мы так не репетировали, но устоять на месте внутри взрыва происходящего волшебства не было никаких сил.
Несколько раз я обернулась вокруг себя, делая движения бедрами и разведя свечи в стороны, всмотрелась в темному свадебного зала. Глаза успели привыкнуть, и я успела рассмотреть… первое – вереницу поминальный венков с лентами и надписями. Штук сорок или пятьдесят! На свадьбе? Какого черта?!
Я видела гостей, обслугу, охрану, считывая сколько их, где они, а еще я рассматривала где тут двери и легко ли к ним подойти.
И самое главное, я увидела белое пятно Дианы. В огромной платье на европейский манер она поднялась с трона, на котором восседала возле мужа в первом ряду у сцены и в сопровождении двух «фрейлин», одна из которых, вероятно, София отправилась совершать туалет, то есть совершать побег.
Диана шла мимо сцены к арочным дверям. Возле них, она остановилась и посмотрела прямо на меня. Прямо в центр глаз, моей памяти и наших общих воспоминаний о дружбе, которой никогда не было. Теперь она полу-украденная, полу-внедренная невеста, а я недо-агентша, по представлениям ее брата.
Охранники возле Дианы прижали рации к ушам, и шестеро из них не позволило невесте выйти. Фрейлины аккуратно придерживали ее за локти, пытаясь вернуть с поклонами, но даже мне было видно с какой силой впиваются их пальцы в рукава белого платья. Их пререкания продолжались минуту, пока к невесте не подошел сам Рахат и только тогда она безоговорочно вернулась на трон больше ни разу не подняв глаза. Рахат был вдвое выше Дианы, под два метра. Софию я из вида потеряла. Кто-то увел её за столики для жён.
Внутренний покой не мог подсказать мне, что делать. Я чувствовала подступающий приступ панической атаки. Никакая я не танцовщица. Никакая не подруга Дианы. И я даже не «выше ожидаемого», как думает Костя.
Сжигая внутри себя все эти мысли, я повторяла движения труппы, что больше походили на припадок эпилептика, пока одна из круглый свечей не сорвалась с подсвечника, не прокатилась колбаской мимо девушек, врезаясь в занавес. Мгновение – и портьера справа от нас полыхнула двадцатиметровой волной огня. Алев, что в переводе означало пламя, зажгла на сцене сцену.
«Говорила тебе Лейла, нужны квадратные свечи…»
Взвыли сирены пожарной тревоги, закладывая уши. Охрана Рахата приступила к эвакуированию гостей и своего драгоценного босса. Женщины визжали. Слышались крики и битье посуды. Кто-то из обслуги пробовал сбить пламя, срывая занавеси, но оно разгоралось сильнее, перекинувшись на скатерти и поминальные венки (которые, оказывается, в Турции дарят на свадьбу гости, кто не смог посетить торжество).
– Выводи девушек! Уходи сама! – нашла я Лейлу, – дышите через мокрые никабы, они профильтруют дым! – я отдала ей свой, закрывая лицо моей первой учительницы танцев.
– Этого не было в плане, Ева!
– Я остаюсь! Беги!
Лейла скрылась в тумане Лондона, а я рванула обратно в зал.
– Ева! – нашел меня Костя, – сюда! Рахат с Дианой побежали на верхние этажи!
Мы увидели их на лестнице. Диана рвалась из рук пятиминутного мужа, но САМБО подучить ей не мешало бы. Или ей не давало махать ногами двадцатикилограммовое платье?
– Отпусти ее! – закричал Костя на турецком, а может быть курдском.
Рахат обернулся. На его лице чёрными тенями горели три застарелых въевшихся шрама.
– Как скажешь!
Он бросил Диану на лестницу, но его охрана тут же подхватила девушку и потащила наверх под командования Рахата.
– Они ведут её в букет! – переводил Костя.
– Что? Какой букет?
Рахат еще что-то кричал и одновременно плевался, и ржал в нашу сторону, пока не вытащил револьвер.
– Ложись!
Костя сбил меня с ног, и мы покатились вниз по ступенькам, сбивая колонны с фруктовыми статуями. Дымовая завеса от пожара мешала Рахату прицелиться, зато я ловко прицелилась грейпфрутом и швырнув его не хуже волейбольного мяча на игре с Костей, попала курду в голову. Чертыхаясь, голос его исчез.
– Я за ним! А ты найди девушек!
Мы разделились. Я пробежала вверх три пролета дворца пока не услышала крики и стук. Золотая дверь сотрясалась изнутри, как будто ее пытались выбить чем-то тяжелым.
– Вы там? – закричала я на английском, дергая за ручку.
Дым на этаже еще не был черным, как внизу, но серая поземка уже бежала мимо комнат.
– Нас заперли! Помогите!
А потом я услышала Диану:
– Ева! Рахат запер нас! Другого выхода нет!
– Эту дверь не выбить, – рассматривала я стальную раму. – Диана, на окнах есть решетки?
– Декоративные, из камня.
– Тогда выбирайтесь через окна! В соседнюю комнату!
Распахнув ближайшие двери, я оказалась в гардеробной. Окна выходили на центральный розарий с сотней белых павлинов. Теперь на газонах собирались гости Рахата, наблюдая, как первый и второй этажи дворца пожирает пламя. Дворец словно подсвечивался закатным солнцем, рухнувшим в торжественный день к ногам жениха. Хотел солнце, получай солнце! Хотел русский цветок в свой букет – получай! Но помни, похищенная любовь горит сильнее солнца, сжирая все вокруг себя.
