говорило о том, что среди них был Ник.
Квартира казалась загаженной прикосновениями чужих рук, и мне физически неприятно было в ней находиться. В задумчивости я спустился по лестнице и вышел на улицу. За те несколько минут пока я был дома, погода окончательно испортилась, и пошёл дождь. На улице было противно: темно и туманно. По лицу стекали холодные капли моросящего дождя. Я шёл по узким, безлюдным улицам города. В слабом жёлтом свете фонарей здания казались искажёнными, словно нарисованные человеком с больной психикой, а деревья вдоль улиц будто надвигались на меня, зажимая и вызывая клаустрофобию, как на картинах Ван Гога в период его пребывания в психиатрической лечебнице. Всё ещё погружённый в свои мысли, я шёл по тротуару, когда почувствовал, что кто-то наблюдает за мной из-за дерева. Я резко повернулся и сделал шаг в этом направлении, пытаясь разобрать, кто это, и увидел бездомного в куче тряпья. Старый бомж улыбнулся мне беззубым ртом и покивал головой.
Ева ответила на звонок сразу, как будто ждала. На мои сбивчивые объяснения ответила кратко: «Приезжай». Когда я вошел к ней, квартира показалась удивительно светлой после темноты ненастного вечера. Я снял мокрую куртку и пошёл на кухню, где меня уже ждали горячий чай и бутерброды, которые приготовила Ева. Мы пили чай, ели, болтали, даже смеялись, и моё напряжение таяло. Дом Евы казался незыблемым, счастливым островком в бурном океане, и здесь ничего плохого со мной не могло случиться.
Ева спросила меня, почему я столько лет живу в одном и том же районе. Я задумался, пытаясь объяснить это самому себе.
— Мне нравится близость к парку. У нас свой микроклимат, и часто бывает туманная погода.
— Ты так любишь туман?
— Я люблю всматриваться в него. Для меня он олицетворяет будущее, которое всегда загадочно, неопределённо и полно ещё не реализованных возможностей. Смотрю на клубы тумана, которые двигаются среди деревьев, соединяются, распадаются, создавая и разрушая причудливые формы, и мое воображение дорисовывает их. Мне видится то ангельский лик, то оскал хищного зверя. Кто-то гадает на кофейной гуще, кто-то по картам Таро, а мне достаточно туманов Ричмонда.
Мы сидели ещё долго, но потом Ева поднялась и проводила меня в гостевую спальню. Я разделся и сразу провалился в сон.
Голубое небо без единого облачка. Я сидел на скамейке в весеннем саду. Рядом со мной — Моисей в белой одежде. Улыбаясь, он смотрел на меня. Всё такой же, как при нашей прошлой встрече.
— Добро пожаловать, мой мальчик.
— Я думал, что ты умер.
— Может быть.
— Может быть?
— Я говорил тебе, что время — просто условность. Ты всегда можешь представить то, что было, и то, что будет. А может, всё тривиальнее — это просто твой сон. Или, наоборот, это я задремал на скамейке в парке, и ты мне снишься.
— Я так хотел с тобой встретиться много лет, у меня было столько вопросов, а сейчас я даже не знаю, с чего начать.
— Ты стал таким взрослым, и на твоей груди я вижу монету. Это самое главное. Ты не должен позволить ей попасть в плохие руки.
— Почему это важно?
— Когда Дьявол уничтожит все монеты восставших, последняя стена, Стена Плача, рухнет, и в Камне Основания храма образуется разлом. Это трещина пройдёт по душам людей, и божественная искра покинет их. Люди перестанут быть детьми Божьими. Это случалось прежде, это может случиться снова.
— Дьявол действительно существует?
— Конечно. Мы — это роли, которые выбираем.
— Я не понимаю.
Моисей вздохнул:
— Извини меня, старого болтуна. Вот она — та, которую ты хочешь увидеть.
Моисей указал рукой в направлении позади меня. Я повернулся и увидел обнажённую девушку, спящую на боку на ложе из цветов, положив голову на сгиб локтя. Волосы водопадом стекали по ней, прикрывая шею и плечи.
— Она слишком долго ждала тебя. Иди к ней.
Я сделал несколько шагов в сторону девушки, но вдруг мой путь пересекла огромная чёрная тень. Неожиданно я оказался в каменистой пустыне. Впереди меня за широкой полосой тени виднелся бесконечный ряд тёмно-серых бетонных сооружений. Их трубы заполняли небо смогом и огнём. От этих зданий веяло ужасом. Едва различимые на расстоянии, в них входили группы людей в полосатой одежде, которых подгоняли солдаты в черной униформе. Я услышал звуки тысяч слабых голосов, плачущих, жалующихся или тихо шепчущих что-то на десятках разных языков.
Я поднял голову и понял, что тень падает от гигантской фигуры чудовища, занимающей полнеба. На его лице не было ни носа, ни глаз, только один жадный, громадный рот. Монстр почувствовал моё присутствие, открыл рот и начал беззвучно смеяться. От его смеха образовался смерч, который становился всё больше и больше, затягивая меня в свою воронку.
Не знаю, сколько это продолжалось, но вдруг ощутил, что меня больше не крутит и я стою на земле. Я огляделся. Ранний вечер. Площадь когда-то прекрасного города, который лежал в руинах. Смрадно веяло трупным запахом и пороховым дымом. В центре площади стоял совершенно целый, видимо недавно поставленный памятник, у которого жадно, хватая прямо руками, ел что-то из щербатой миски человек в лохмотьях. Подойдя ближе, я увидел, что памятник — это бюст человека, с гладким, как яйцо лицом, на котором был только рот. На сделанном из чёрного мрамора постаменте надписи не было. Каменный идол, казалось, стоял и ждал того часа, когда к его ногам будут брошены люди для жертвоприношений.
Горло пересохло, и я спросил срывающимся голосом:
— Кто это?
— Имя ему — легион, — сказал старик. — Ты, наверно, голоден, — добавил он и протянул мне миску.
В миске копошились отвратительные, дурно пахнущие насекомые. «Это сон», — подумал я. Меня затошнило и закружилась голова.
Открыл глаза. Я лежал на кровати в какой-то комнате в кромешной темноте. Только из-под двери била тонкая полоска света. Место мне было незнакомо, и в первое мгновение я подумал, что это продолжение сна. Но тут вспомнил, что я у Евы дома.
Открыв дверь в гостиную, увидел Еву, спящую на диване. Над ней висела картина «Изгнание из рая». Книга лежала на полу рядом. Видимо сон сморил девушку во время чтения, и потому она осталась в гостиной. Ева спала на боку, положив голову на сгиб локтя, её распущенные волосы прикрывали шею и плечи, и мне показалось, что я смотрю на девушку из моего сна. Я подошёл, укрыл её пледом, выключил свет ночника и вернулся в гостевую спальню.
Глава 25
Сэм
