доказывала и измеряла значимость поступков. Вероятно, считал, что всему свое время, и когда-нибудь Наденька научится разбираться в людях. Получается, время пришло, и теперь ей придется очень быстро постигать науку лжи на примере самого Ржевского.
Зая Церен постоянно теребила пирсинг в носу, и пальцы ее дрожали, как и у самой Нади. При этом она не отводила глаз и жадно ловила каждое слово Чарушиной. Если не думать о том, что секретарша влюблена в своего шефа, то очевидно одно — она волнуется за его судьбу, как волновался бы каждый человек о своем близком или друге…
Наденьке срочно был нужен совет человека, которому она доверяла. Человека опытного, знающего, такого, как старый Рур.
Но по пути Наденька заехала в квартиру Ржевского, где провела всего пару минут. Их хватило, чтобы вытащить букет из вазы, а обертку из мусорного ведра, чтобы затем спустить все это в мусоропровод.
— Вот что ты сделал со мной, Ржевский! — прошептала она в ужасе от содеянного. Теперь, когда в дом придут с обыском, ничто не будет указывать на ночное присутствие Павла в квартире.
Припарковавшись напротив здания коллегии адвокатов, Чарушина вышла из машины и направилась в сторону особнячка, как вдруг увидела секретаршу Ржевского. Или ту, которая была очень на нее похожа. Те же волосы, одежда и походка. Девушка завернула за угол, держа в руках метлу, словно только что приземлилась, как заправская ведьма.
Надя кинулась следом и, влетев во дворик, нос к носу с толкнулась с дворником Баиром.
— Ой! — воскликнула Чарушина. — Здравствуйте!
— Добрый вечер, — нараспев сказал Баир. — Поздно вы. Все ушли уже.
— А…
— Никого нет. Совсем никого.
Чарушина вытянула шею и заглянула через его плечо. Заяна сидела на корточках к ним спиной и перевязывала стопку грязного картона.
— Мне надо… — Сопровождаемая удивленным взглядом дворника, Наденька направилась к девушке. — Зая! Это вы?!
Секретарша Ржевского обернулась и плечом откинула темные волосы назад. Затем завязала крепкий узел из бечевки и, отряхнув руки, встала.
— Что вы здесь делаете?! — спросила Надя, брезгливо оглядывая подмокшую стопку.
— Деду помогаю, — шмыгнула носом Заяна.
— Деду? — обомлела Наденька. — А… — она похлопала глазами. — Ну да, понимаю…
На самом деле Чарушина мало что понимала, поэтому просто спросила:
— Я должна была сразу спросить о том, как вы познакомились с Павлом. Раз он пригласил вас на работу, значит, знал, кто вы. Поверьте, я уже ничему не удивлюсь, и если между вами что-то…
— Вы подумали, что я его любовница?! — моментально вспыхнула Зая, прижимая ладони к щекам. — О…
— Зачем так плохо говоришь? Нельзя такое говорить, — поцокал языком Баир, поднимая с земли картон. — Это я ему про внучку рассказал. Что работа нужна хорошая, что у нее родители далеко. Скот у них, и еще четверо детей. А Заяна умная, ей учиться надо. Мы на окраине полдома снимаем. Я с ней приехал, чтобы рядом быть. В городе одной опасно. Обидеть могут!
— Дедушка, ну… — насупилась Заяна, передернув плечами.
Наденька заметила, что пирсинга у нее в носу уже не было, и подумала о том, что Баир явно не одобрил бы такого свободолюбия и членовредительства. Получается, Зая скрывала от него свои милые девичьи шалости. Что ж, доктор Лайтман оказался прав — все лгут. Кто-то из лучших побуждений, а кто-то…
— Заяна, давайте поговорим еще раз? — спокойно предложила Надя, заткнув рот внутренним переживаниям и противоречиям.
Заяна бросила взгляд на деда, спрашивая его разрешения. Дворник кивнул и направился в подсобку, битком заваленную такими же бумажными стопками, вениками и лопатами. Через минуту до них донесся заунывный мотив и лязганье металлических черенков и железных ломиков.
— Хотите, посидим где-нибудь? Выпьем кофе? — спросила через пять минут Надя уже в машине.
— Нет, спасибо, — буркнула Зая и отвернулась к окну.
Поглаживая оплетку руля, Чарушина сказала:
— Я столько всего передумала о том, где может быть Ржевский, но так ничего и не решила. Утром была в полиции.
— И что они говорят? — тут же развернулась к ней Зая. — Неужели действительно считают его преступником?
— Есть факты, которые указывают на это, — ответила Надя. — Женщина перед смертью написала смс своему мужу, в котором указала на Павла. Так и написала, что он убьет ее.
— О… — Заяна обхватила себя руками за плечи и теперь сидела, покачиваясь из стороны в сторону.
— Это не дает мне покоя. — Надя откинулась на спинку кресла и уставилась перед собой невидящим взглядом, кусая губы.
— Боже мой… Как же так? Он не мог… — донеслось до нее бормотание Заяны.
Переживания секретарши казались Наде такими искренними, что она уже даже не злилась. Можно ли было винить молоденькую девушку за то, что она испытывала к своему красивому боссу подобные чувства? Ведь благодаря ему у нее были довольно хорошие перспективы выбиться в люди и начать карьеру. Если бы Надя оказалась на ее месте, то… У нее получилось легко и просто перешагнуть через все возможные ступени и оказаться в постели Ржевского на вполне законных основаниях — став его невестой и любимой женщиной.
— Теперь я понимаю, почему вы так себя вели. — На лице Заи застыло непонятное выражение. — И как думаете поступить? Надо же что-то… как-то…
Некоторое время Чарушина обдумывала свой ответ. Вот если бы она сейчас говорила не с Заей, а с Руром, то вывалила бы на него все свои эмоции, домыслы и факты. Что бы он сказал ей? А то, что не следует влезать во все это, потому что она еще слишком молода и неопытна, и любой неправильный и непродуманный шаг может нанести урон ее благополучию и карьере. Ее треклятому благополучию и скучной карьере, да! У Заи Церен, внучки дворника и дочери живущих в далекой степи кочевников, оказалось больше твердости, чем у нее. Осознавать это было больно, но необходимо.
— Я хочу узнать о Тураевых как можно больше, — горячо зашептала Надя. — Понять, какие отношения были между ними. И почему Ржевский… — Она зажала ладонью рот, боясь озвучить свое предположение.
— Вы думаете, он изменял вам? — спросила Заяна, и губы ее скривились в пренебрежительной усмешке. — С ней?
Наденька поморщилась, но все же через мгновение кивнула.
Церен пристально смотрела на нее, словно ждала еще чего-то. Надя чувствовала этот безмолвный призыв, но никак не могла сообразить, что он в себе несет. Наконец секретарша выпалила, сдвинув темные брови:
— Скажите, а если бы Павел был чужим мужем или женихом, то вам было бы легче оправдать или осудить его?
Надя замерла, потрясенная и оглушенная ее словами.
— Я не думала об этом. И не могу представить Павла
