понять. И как бы это ни убивало меня, я ничего не могла с этим поделать.
Он встанет на сторону отца. Он встанет на сторону «Органикса». И что хуже всего, он встанет на сторону Оуэна. Или, по крайней мере, этого я больше всего боялась.
Его предательство, больше, чем папино, больше, чем мамино, больше, чем даже дедушкино, убило бы меня.
Остаток ночи был напряженным. Мы не сбавляли темпа до полуночи, и все по-настоящему стихло только ближе к часу. К тому времени я неудержимо зевала и волочила свои гудящие ноги, но я только что вытерла свой последний столик и продезинфицировала меню. Я чувствовала себя довольно хорошо из-за фартука, полного чаевых наличными, и была рада, что сумма денег, которую я должна была Уиллу за выпивку, была небольшой.
— Новенькая, — позвал он из-за стойки. Ранее ночью на нем была рубашка с воротником, но теперь он был одет в простую черную футболку. Его волосы были откинуты с лица, а фартук был грязным. Признаки того, что он был так же измотан, как и я сегодня вечером.
Подойдя к нему, я решила, что лучше не проводить инвентаризацию того, как я могу выглядеть после всего этого.
— Что я сделала на этот раз? — застонала я.
Это заставило его губы дернуться. Что дало мне неожиданный прилив энергии.
— Я не настолько ужасен, не так ли? — спросил он, широко раскинув руки по другую сторону бара.
Я прикрыла зевок рукой и постаралась не закатить глаза.
— Ну, давай просто скажем, я не удивлена, что я ваш единственный сотрудник. Но, честно говоря, вы заполучили меня только потому, что я в отчаянии.
— Ты серьезно? — он засмеялся, но смех был темный, дымный. — В отчаянии?
Его намек был настолько очевиден, что я не могла удержаться от смеха.
— Не из-за мужчин. Просто из-за денег, — поняв, как работают умы всех мужчин, я быстро добавила: — Из-за денег, заработанных тяжелым трудом и решимостью.
Он поднял руки в знак капитуляции.
— Я ничего не говорил.
— Тебе и не нужно было этого делать. Я могу читать твои мысли.
Его глаза сузились, но губы изогнулись в очаровательной, дерзкой улыбке.
— Для нас обоих будет лучше, если ты не будешь пытаться это делать.
Я не знала, имел ли он это в виду, из-за того, насколько осуждающим и злым он мог быть, или он имел это в виду, потому что его мысли были такими грязными, как я предполагала. Вероятно, было бы лучше, если бы я обошла все это стороной.
— Итак, если ты здесь не для того, чтобы кричать на меня, что тебе нужно?
Он принес пару напитков, которые были спрятаны на нижней полке. К этому времени я уже могла опознать бокалы — мартини, тумблер, хайбол и флейта. Эм, по крайней мере, я все равно называла их так в своей голове.
Я быстро убедилась в своей неправоте, когда он принес второй бокал для мартини, наполненный напитком, который выглядел совершенно по-другому, и спросил:
— Какой из них классический коктейль, а какой мартини?
Его палец покачивался взад и вперед между одинаковыми бокалами. У одного сбоку был его фирменный черный цветок. Один был таким холодным, что стекло покрылось инеем.
— Это вопрос с подвохом? — спросила я, прикусив нижнюю губу.
Он улыбнулся.
— Давай, Новенькая. Ты можешь.
Сделав глубокий вдох и решив, что мне нечего терять, я указала на стакан с цветком.
— Коктейль.
— Ты угадываешь, да?
Он поймал меня.
— В нем есть цветок. Он есть во всех твоих фирменных напитках.
Уилл подтолкнул бокал ко мне.
— Сделай глоток, — я повиновалась. Он был сладкий и терпкий, идеальное сочетание всего, что могло бы сделать ночь очень, очень веселой. А следующее утро очень, очень тяжелым.
— Только глоток, — предупредил он, смеясь, когда я снова потянулась к напитку. — В противном случае мне придется отвезти тебя домой.
Я покраснела. По неизвестной причине. А потом покраснела еще сильнее, потому что мне было стыдно краснеть.
— Он хорош, — сказала я ему, отмахиваясь от своей глупой реакции при одном упоминании о том, что он куда-то меня везет.
— Конечно, он хорош, — пробормотал он. Затем он подвинул мартини ко мне. — Теперь этот.
Я попробовала второй напиток. Он меньше подходил моему вкусу, но все равно был хорош. Чистый, простой, определенно пьянящий. У меня и близко не было такого искушения вернуться за новым глотком.
— Ты чувствуешь разницу? — спросил он, его слова замедлились, стали мягче, терпеливее.
— Я понимаю, что этот мне нравится больше, — я указала на коктейль. — Но, наверное, я не знаю, в чем конкретно заключается разница.
Он кивнул.
— Это не очевидно, так что не будь строга к себе. В коктейле больше ингредиентов. Он состоит из вкусов и комбинаций, которые не все являются алкоголем, хотя в основном. Мартини — это почти чистый спирт. Джин, вермут или водка. И любая смесь незначительна, едва заметна.
Это имело смысл и подтверждало то, что я попробовала.
— Но они оба подаются в бокале для мартини?
— Технически, это бокал для коктейля. Все мартини подают в бокалах для коктейлей, но коктейли подают в самых разных бокалах.
Он указал на коктейль, который я так любила.
— Это наша версия Оживителя Трупов. Мне нравится добавлять шампанское вместо тоника. Мы называем его Восставший. А это, — он указал на мартини, — простой мартини с водкой. Если мы добавим оливковый сок и зеленые оливки, — он налил в стакан полстакана соленой жидкости, затем добавил в стакан металлическую зубочистку, покрытую двумя зелеными оливками, фаршированными голубым сыром, и быстро перемешал, — теперь это грязный мартини.
Я осмелилась сделать глоток.
— Ммм, ладно, я питаю слабость к зеленым оливкам. Мне этот нравится гораздо больше.
Он вытащил несколько бокалов других фасонов. От бокала для шампанского до более изогнутой версии, называемой бокалом-тюльпаном, до хайбола и бокала в том же стиле, что и бокал для мартини, но округлого, а не конического.
— Бокал предназначен не только для украшения, — объяснил он. — Каждый стиль предназначен для улучшения впечатления от напитка. Я знаю, это кажется глупым, если ты не разбираешься в ремесле, но на самом деле речь идет о том, чтобы предоставить клиенту наилучшие впечатления от лучшего напитка.
— Я понимаю это, — быстро сказала я ему. — По крайней мере, эту часть. Я вижу, насколько все это технично и насколько ты точен и артистичен. Это одна из первых вещей, которые я заметила.
Его рот приподнялся в искренней улыбке. Мое сердце подпрыгнуло в груди при виде улыбающегося Уилла Инглиша. На самом деле улыбающегося.
— Я
