Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
которые приняли ту или иную версию тезиса о зависимости разума от базового уровня реальности. Ему было необходимо исключить возможность существование вне-ментальных материальных тел. То, что данная философская система включает в себя онтологию зависимости от разума, не влечёт за собой никакого тезиса о содержании реальности. И именно последний тезис имеет наибольшее значение для определения идеализма Беркли.
Джордж Беркли сам назвал свою собственную философскую систему «имматериализмом», и это, безусловно, наводит на мысль о том, что, с его точки зрения, материального мира не существует. С другой стороны, не менее часто он утверждал, что является «философом здравого смысла», а последний, конечно, предполагает, что мир продолжает существовать, даже когда мы на него не смотрим. С этой точки зрения очень «странной» начинает выглядеть интерпретация мысли Беркли как предположения, будто бы весь мир материальных объектов исчезает, когда его не наблюдает ни один человек, что физические объекты являются «воображаемыми сущностями» или что его взгляд – это сплошная «мистика» или «визионерство». Беркли говорил о том, что «не отрицает реальность общего опыта, хотя и отрицает его внешнюю, то есть материальную сторону». Здесь мы, кажется, имеем третью новую концепцию реальности, отличную как от номиналистической, так и от реалистической!
Случай Джорджа Беркли является столь беспрецендентным и интригующим каждое новое поколение философов, поскольку утверждает, что и Бог, и мир – нематериальны. Это одно из очень немногих философских положений, которое не получило своей изначальной формулировки в античной философии. Единственный аналог имматериализма Беркли можно найти в буддизме. И то не везде, а только в отдельных, самых радикальных его направлениях.
Джордж Беркли по сути указал, что материалисты, несмотря на весь их акцент на успехе «объяснения исходя из материи», на самом деле не могут предложить вразумительного объяснения того, как чувственные идеи порождаются материей. Беркли выступил против возможности независимого от разума мира, в особенности в своём аргументе о том, что нельзя постичь немыслимое! Как может существование духа, пусть и конечного, предполагать существование внешней природы? Ведь всё внешнее является внешним для кого-то. И поэтому, наоборот, существование внешней природы предполагает существование духа. Именно это с блеском и доказал Джордж Беркли, кстати неоднократно за это упоминаемый «нашим» В. С. Соловьёвым.
Беркли был особенно обеспокоен неэмпиристским характером материализма. «Если мы хотим быть последовательными в наших эмпирических принципах, – задавался он вопросом, – то как мы можем мириться с концепцией чего-то, что по определению эмпирически необнаружимо, скрыто за воспринимаемыми качествами вещей в качестве их предполагаемой основы?»[54]
Наука, утверждал он, может легко обойтись без понятия материи, поскольку природа – это просто то, что люди воспринимают с помощью своих органов чувств. Следовательно, любой физический объект – это всего лишь повторяющаяся группа чувственных качеств. Так Беркли сводит субстанцию к качеству. Мы не можем представить себе, на что «похож» мир, независимо от опыта; иначе остаётся только абстрактное описание математики. Берклианская интуиция, стоящая за этой линией аргументации, заключается в том, что понятия «качества» и «аффекта» неотделимы друг от друга. Если внешний мир не может иметь «качественной» природы, тогда есть лишь структурная концепция, которая распадается на нечто чисто математическое и абстрактное. (Впрочем, некоторые современные философы, например, Джеймс Лейдиман и Дон Росс, считают, что такая абстрактная концепция реальности является правильной.) Беркли подчёркивал необходимость разума (или нематериальной реальности) для придания смысла человеческому опыту.
Для Д. Беркли современные материалисты – это «абстрактные философы», люди, чьи слова – пустая одежда, простые знаки без означаемых вещей. Но зачем нам утруждать себя дальнейшим обсуждением материального субстрата или опоры фигуры, движения и других чувственных качеств? Разве это не предполагает, что они существуют вне разума? И разве это не является прямым отвращением и совершенно немыслимым? Абстрактные понятия ничего не обозначают, они нужны только для коммуникации. Точка.
Важным аргументом в пользу материализма обычно является утверждение о том, что использование концепции материи многое объясняет в науке. Ответ Беркли заключается в том, что объяснительная сила и практическая полезность науки отнюдь не предполагают истинности материалистической гипотезы и вообще не зависят от неё, поскольку они могут быть в равной степени, если не лучше (более экономно) объяснены в инструменталистских терминах. Инструментализм – это точка зрения, согласно которой научные теории являются «инструментами» и как таковые должны оцениваться не как истинные или ложные, а, скорее, как более или менее полезные. Никто не спрашивает, истинны ли нож или вилка, но насколько ли они полезны. Так и в случае научных теорий – они должны быть не просто полезны, но, как того требует «бритва Оккама», настолько просты, понятны, экономны и полезны, насколько это возможно. Это напоминает идею «ограниченной рациональности» Герберта Саймона. Инструментализм – это более современная форма номинализма, основы которой заложил Беркли. При этом Беркли не отрицает, что существует различие между первичными и вторичными качествами. Он признаёт, что первые доступны более чем одному чувству одновременно, вторые же доступны только одному чувству; что первые измеримы, вторые нет. Так какой вариант является более простым и эффективным? Ответ очевиден.
В то же время, когда Беркли понял, что даже «первичные качества», такие как число, были не более чем «творением ума» и что то, что мы видим, не является осязаемыми вещами, то есть, что все видимые вещи одинаково находятся в уме и не занимают никакой части внешнего пространства, он сформулировал аргумент о неоднородности, гетерогенности между «идеями зрения» и «идеями осязания». Это переоткрытие «визуального» как знаковой системы, которая работает исключительно конвенционально, словно вербальный язык, не помешало ему идеализировать «визуальный язык природы», который он проецировал за пределы вербальности. Но для нас важно, что этот разрыв между идеями зрения и идеями осязания – это ещё одно преимущество разума перед материей! Она заключается в мультипликации реальности. Сколько чувств, столько и миров!
Каждый орган чувств теперь рассматривается как самостоятельный механизм, отличный от других, и, вместе с тем, его средства и результаты, форма и содержание неразделимы с ними. Это наблюдение предвосхитило открытие, сделанное в XX веке, например, Н. Бором и В. Гейзенбергом, что, когда мы измеряем реальность, мы на самом деле меняем её. Открытие Беркли подразумевает, что вещи, которые мы видим через микроскоп или телескоп, совершенно иного порядка, чем те, которые мы видим без них. Он утверждает, что «микроскоп вводит нас, так сказать, в новый мир»[55]: он представляет нам новую картину видимых объектов, совершенно отличную от того, что мы видим невооруженным глазом. Беркли, возможно, был одним из первых критиков задолго до Вальтера Беньямина (1892–1940), отметивших мощное влияние «инструментальности» на
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
