упал мне на голову.
— Были бы мозги, — весело хмыкнула Мамба, — Заработал бы сотрясение.
Пока я отплёвывался от опилок и мелкой трухи, в изобилии насыпавшейся мне на голову, в глаза, нос и даже частично в рот, крёстная поднялась по шаткой лесенке. Вместо ответа снова пришлось довольствоваться видом упругого зада. Не сказать, что я был этим разочарован. Снизу в подъезде остались Бурят и Монтана. Мы же отправились посмотреть, что или кто заставил заражённых спасаться бегством.
Если сваренная из арматуры лестница запросто выдержала лёгкую и ловкую, как кошка, женщину, то под весом моей туши она безбожно застонала. Выбравшись на крышу, увидел, что Мамба бежит к краю пригибаясь. Я поспешил за ней, тоже стараясь не отсвечивать. Упав рядом на плоской крыше осторожно выглянул за символический парапет.
То, что я увидел, заставило меня тихо выматериться. Ничего необычного, всё строго в рамках логики этого сошедшего с ума мира. В общем-то, не просто в рамках а, один из вариантов, которые предрекла моя спутница.
Искоса глянул на Мамбу, та тоже смотрела во все глаза на творящееся на площади перед зданием поселковой администрации. Её глаза были так широко распахнуты, что между верхним веком и радужкой светился белок глаз. Тёмная кожа лица посерела. Второй раз в жизни я видел её такой напуганной. Что там говорить? Я и сам изрядно перетрусил. Только привычка держать беспристрастное выражение лица и спасала. Порылся в кармане и выудил оттуда оптический прицел.
— Дай мне, — прошептала крёстная, — Надо кое-что проверить…
— Держи.
Она припала к окуляру, а я снял карабин и изготовился к стрельбе.
— Три топтуна и рубер! — прошептала Мамба и выругалась по-испански, но наблюдение не прекратила.
На площади свирепствовала небольшая стая заражённых. Более опытная напарница с помощью только одного внимательного взгляда определила их степень развития. Особого выбора у них не было, потому они жрали не иммунных, а медляков, ещё пару дней назад бывших обычными людьми.
Лотерейщик и топтун уже очень сильны, но ещё довольно тупы. Эти два типа заражённых редко проявляют изобретательность и предпочитают простые решения, но вполне могут неприятно удивить. Достаточно вспомнить попавшихся нам трёх переродившихся лаек, ещё не успевших растерять своей густой шерсти. Они едва ли перешли на стадию бегуна, а уже проявили зачатки пусть не ахти какого, но интеллекта и слаженной работы.
Топтун эволюционирует в кусача — заражённого, уже почти утратившего человеческий облик, а вот из кусачей получаются руберы или рапаны, как их ещё называют. Рубер — это из-за больших когтей, которыми заражённый рубит. Вспомнить хотя бы, как тварь рассекла ногу жандарму, пытавшемуся защитить Аню. Как это случилось, не заметил, но последствия видел прекрасно. Коготь рассёк плоть до кости, и не только плоть, но и плотную ткань форменной одежды, и кожу сапога, как их и не было. Откуда такое название — рапан? Не знаю. Верней, не уверен. Рапаны — это такие моллюски, насколько мне известно. Возможно, всё дело в том, что головы заражённых на этой стадии практически всегда уже покрыты пластинами костной брони, что делает их отдалённо похожими на раковины.
Руберы, помимо того, что покрываются биологической бронёй, опасны не только своими когтями, клыками, но и тем, что могут повести себя очень нестандартно и смертельно удивить. Ну и, естественно, сила и скорость у них на этой стадии развития растут ещё больше.
Эти заражённые уже могут устраивать засады, настойчиво преследовать добычу, хитрить, а ещё где-то с уровня рубера могут появляться свои аналоги Даров. Самый часто встречающийся из них — энергетический щит. Ни одна биологическая костяная, хитиновая или роговая броня не остановит снаряд из ДШК или авиационной пушки.
Однако в споровых мешках заражённых от лотерейщика и выше начинает попадаться горох, необходимый для развития Даров у иммунных.
Самые невыгодные для охотника за горохом — лотерейщики, также известные, как жрачи. Горох в них редко встречается, один к десяти или около того. Насколько мне известно, целенаправленным сбором статистики никто не занимался.
Самое поразительное в этой ситуации то, что я лежу на крыше с карабином и прикидываю, как убить этих развитых заражённых. Этот мир меняет нас не только внешне, но и внутренне. Никогда ведь не был охотником. А теперь, если бы встретил кого угодно из них на кластере, то в любом случае попытался бы убить, потому что запас гороха хоть и имеется, но не бесконечен, а значит требует пополнения. Но любая охота теряет смысл, когда охотятся на тебя.
Я изменился не только внешне. В отличие от Ильи Казанского, Орку происходящее в Улье даже начинало нравиться. Меня не слишком пугают заражённые, потому что в голове уже есть понимание, как с ними бороться, и твёрдая уверенность в необходимости этой борьбы. Муры неприятные ребята, но дают жемчуг против кредита, у сообществ «правильных» рейдеров есть негласные договорённости с ними и компромиссные моменты. Сумасшедший мир Улья и не менее безумный порядок вещей установленный здесь, в принципе перестал меня смущать.
Сколько я тут? Меньше месяца, а уже могу похвастаться рядом впечатляющих побед, и не только над тварями. Да, несколько раз меня чуть было не убили, но я сам виноват, так как сунулся, не осознавая риски. Сейчас я умней, мудрей и сильней. Внутри пробудилась суть, а в самой сути Илья Казанский оказался не цивилизованным блогером, ведущим канал, посвящённый вкусной и здоровой еде на Дзен, а первобытным охотником, готовым взять копьё и, сунув каменный топор за пояс, преследовать свою законную добычу.
На крышу выбрался Бурят и тенью метнулся к нам. Упав рядом, возбуждённо заговорил:
— Что там?
— Там рубер и два топтуна, — тихо, но не менее экспрессивно, ответила Мамба, — Судя по всему, рубер — ваш старый знакомый. Передвигается на четырёх ногах. Удивительно. Я таких вообще ещё не видела. Когтей нет совсем. Копыта раздвоенные. Только очень мощные. В броне и шипах вся голова. И пасть. Всем пастям пасть.
Я наблюдал краем глаза за нашим азиатским компаньоном и видел, как стремительно его лицо теряет краски.
— Надо валить! — шёпотом прокричал он, — Он нам не по зубам!
— Ты дурак? — с пролетарской прямотой рубанула крёстная, — Заведи КАМАЗ, и через минуту эти славные парни сядут тебе на хвост. Я не понимаю, как они нас не унюхали и не услышали, пока мы с лотерейщиком разбирались. Надо где-то отсидеться, пока они не уберутся…
— Я пойду Монтане сообщу, — закопошился Бурят, — Старший он, у него голова большая, пусть думает.
— Бежать от таких заражённых — умрёшь уставшим, — спокойно сказал я, уже взяв эмоции под контроль, — Мы должны убить их.
— Что ты сказал? — возбуждённо зашептала Мамба.
— Ты псих! — шёпотом, но очень эмоционально ответил Бурят, — У меня из оружия только «Сталкер», а тут нужен гвардейский миномёт «Град»!
Я улыбнулся, отчего азиата передёрнуло. Ну да, не красавец я в нынешнем обличии. От улыбки кваза рука против воли за пистолетом тянется.
— Я к Монтане!
— Давай, — кивнул я Буряту, недоумевая, чем может быть ценно мнение алкоголика в такой ситуации, и обернулся к Мамбе, — Дай прицел.
Всё, как описала крёстная. Четыре заражённых медленно продвигаются в хвосте процессии медляков и жрут, жрут, жрут. Похоже, их не слишком смущает то, что эти изломанные печальные фигуры такие же жертвы местной заразы, как и они сами.
— Смотри, как поступим, — тихо обратился я, — Я выйду и выманю рубера между этих домов, а потом разверну его к тебе спиной, потом леопардовым скоком уйду в тот подъезд. Сможешь попасть в споровый мешок?
— Ты совсем чокнутый? — вытаращила на меня огромные глаза крёстная, — Их четверо!
Снизу грохнул ружейный выстрел.
Глава 28
Гулко разнёсшийся эхом по пустынным улицам ружейный выстрел послужил катализатором. События понеслись вскачь. Быстро брошенный взгляд в сторону заражённых сообщил — этот громкий звук слышали не только мы. Топтуны сорвались с места, словно наскипидаренные, за ними будто бы лениво вразвалочку засеменил рапан.
— Действуем, как сказал!
Возражений и ругательств напарницы я уже не слушал, сорвался с места в карьер. В проём люка спрыгнул солдатиком, да и по лестницам я не бежал, а прыгал с середины пролёта через перила на нижний, уже не заботясь о тишине и скрытности. Железобетонные лестницы вибрировали оттого, что на них обрушивалась всем весом моя туша. Ну а грохот стоял…
Зато вниз, к выходу из подъезда, я успел раньше мутантов.
